Паша
– Твой брат с невестой скоро приедут, – сообщает мама и бросает взгляд на наручные часы.
Она беспокоится, то и дело поправляя прическу. Во мне же крепнет раздражение, никогда не понимал званых вечеров на тысячу персон.
– Ты чернее тучи, Паша, – замечает мама, поджимая губы.
– Ты просила меня приехать, я приехал. Я не обещал быть веселым на этом проклятом вечере.
– Ужин не проклятый, а семейный, Павел.
– Черт, вечно путаю.
– Давай не будем ругаться? Лучше посмотри, как красиво всё устроено, – она обводит пафосный зал. – Официально и со вкусом, выглядит как репетиция свадебного банкета. А какие букеты! Мне нравятся анемоны! Видишь?
– Еще бы знать, что это такое.
Я остро чувствую ее недовольство. Я явно не вписываюсь во всю эту душную красоту, к которой столь расположена моя мать. На ней безукоризненное элегантное платье и золотые украшения. Она много лет провела за чертой бедности, пытаясь свести концы с концами как мать-одиночка, и это оставило свой след. Она голодна до роскоши и всего, на что можно нацепить значок ВИП. И плевать, что я давно вытащил нас со дна, я заработал так много, что в зале еще нужно поискать человека богаче.
Хотя один есть.
Мой сводный брат Роберт.
Может, не богаче, но близок по влиянию. Именно он устроил званый вечер и именно об его высокомерную рожу хочется размять кулаки.
Даже имя ему дали такое, чтобы королевич выделялся из толпы.
– Ты же сможешь держать себя в руках? – серьезно спрашивает мама, почуяв мои недобрые мысли. – Паша, я очень прошу тебя. Я знаю, что вы не ладите, но ради меня… Вы же братья.
– Сводные.
– Вот не надо этого, – мама заводится, сжимая мой локоть, но ее запала хватает всего на пару секунд, следом она мягко проводит по моей руке и продолжает спокойнее. – У вас разные отцы, но вы оба мои сыновья, вы родные и точка.
– Вторым пунктом ты обычно напоминаешь, что я старший, а значит должен быть умнее.
– Какой же у тебя характер!
– Твой, – я киваю с улыбкой.
– Нет, ты упрямый на грани жестокости! За что ты его так ненавидишь?
– Роберта? Дай подумать, за что же… О, кажется, вспомнил. Он подонок, вот в чем дело.
Она отрывает ладонь от моего локтя. Шумно выдыхает, а через мгновение вовсе отворачивается, пытаясь вернуть самообладание.
– У тебя женское сердце, ты легко прощаешь и забываешь плохое, – бросаю, хотя стоило бы заткнуться. – А я всё помню. Особенно твои слезы, когда он знать тебя не хотел и целовал золотые пятки своего папаши.
– Это в прошлом, он изменился.
– Да-да.
Я все-таки затыкаюсь.
Хотя у меня еще много слов. Много правды, которую материнское сердце никогда не примет.
– Роберт хочет наладить отношения, – не сдается она. – Он несколько раз спросил, придешь ты или нет. Для него это важно, понимаешь? Он очень хотел, чтобы ты был рядом и познакомился с его невестой.
– Значит познакомимся, – я включаю режим послушного сына.
С меня не убудет, если подумать.
Понятия не имею, зачем мое присутствие Роберту, но обменяться формальностями можно. Переживу и даже улыбнусь, чтобы мать осталась довольна. Скажу, что он выбрал чудесную девушку. Или что принято говорить новоиспеченным женихам? Тут врать не придется, с его кошельком можно выбрать любую красотку, начиная с разворота победительниц Мисс Я-Не-Такая.
– Мам, – зову, касаясь ее плеча. – Кажется, началось.
По залу проходит встревоженный шум. Организатор в черной жилетке пробегает к главному входу, попутно бросая указания официанту, следом музыка становится громче и не хватает только пышного салюта.
Я пытаюсь вспомнить, сколько не видел Роберта.
Год?
Меньше?
– Тебе тоже пора остепениться, – произносит мама, снова берясь за мой локоть. – Не мальчик, тридцать три года уже.
– Ты решила меня сегодня добить?
– Ох, я вижу их! – она взрывается счастливыми эмоциями и сама того не замечает, как приподнимается на носочках, чтобы лучше разглядеть. – Он загорел, красивый какой стал! Роби, – она ласково выдыхает его имя, а в меня словно ножи вонзают. – Он ее закрывает, плохо вижу девушку…
– Блондинка. Невысокая, стройная.
Роберт замечает мать и порывисто поворачивает к нам. Он грубо утягивает невесту за собой, которая едва успевает за мужским широким шагом. Но малышка оказывается послушной, молча следует за ним.
Как же надо любить деньги, чтобы терпеть этого ублюдка?
У него же на роже всё написано. Вечная мерзотная усмешка и взгляд работорговца. Так и ищет, кого кинуть, использовать, перекупить.
– Мама! – Роберт обнимает мать, но так, чтобы не помять свой костюм, и счастливо улыбается. – Как хорошо, что вы смогли приехать!
– Да, к счастью, получилось. Пашенька поменял билеты, он должен был уже улетать.
– Чудеса, – тянет Роберт с ухмылкой. – Я тоже ужасно соскучился.
Это уже выше моих сил.
Я перевожу взгляд на его невесту, которая до сих пор молчит. Сперва замечаю ее напряженные ладони, которые терзают маленькую сумочку. Та переливается драгоценными камнями, отбрасывая блики на кремовое платье девушки. Фигурка, конечно, отличная, так и просится в руки. Я поднимаю глаза на ее лицо и замираю.
Нет…
Это невозможно.
Она не может быть здесь.
Только не она.
Не моя Есения.
– А вот моя Яся, – Роберт вытягивает невесту на передний план. – Есения, если по паспорту.
