Шум волн, бездонная синева неба и карапуз Пашка, уже крепко стоящий на ногах: загорелый, веселый и счастливый, деловито собирающий ракушки и строящий песчаные замки на морском берегу.
В то лето, инженер путиловец Анатолий Петрович Соболев впервые привез семью в Крым. Белый дом в глубине фруктового сада, узкая дорожка к нему, окруженный ягодными кустами уютный тенистый двор, состояние уединенности, счастья и покоя.
Одним июльским утром, когда семья завтракала, на пороге появился молодой человек с испитым лицом и нервно бегающими красными глазами. Одетый, в солнечную погоду в черное, визитер наводил на неприятные догадки.
– Мне надо с вами переговорить – сказал странный посетитель, обращаясь к Анатолию Петровичу.
– Хотите чаю? – предложила Серафима.
– Нет, нет, – отказался молодой человек и хлебнул чего- то из фляжки.
– Тогда немного обождите, – попросил Анатолий Петрович.
Закончив завтрак предложил гостю пройти в сад. Расположившись на скамейке, в тени яблони, закурил папироску.
– Ну, так в чем дело, – рассказывайте.
Молодой человек путанно рассказал, что отец его, являющийся владельцем этой дачи скончался, и что он, как наследник собирается ее срочно продать, – в очередной раз хлебнув из фляжки, молодой человек попросил Анатолия Петровича немедленно съехать.
Мысль о том, что предстоит искать другое жилье, упаковывать и перевозить вещи показалась Анатолию Петровичу глубоко возмутительной. Предъявив договор и расписку об уплате аренды, Анатолий Петрович заявил, что съезжать до конца сезона не намерен, и смягчив тон, из любопытства поинтересовался ценой. Молодой человек, стесненный в обстоятельствах и преследуемый кредиторами, озвучил настолько бросовую цену, что, взяв в местном банке небольшой кредит Анатолий Петрович заплатил за дом и стал счастливым обладателем недвижимости в Крыму.
Вступив во владение, установил печь, отчего в летнем доме стало возможно проживать и зимой, а спустя годы, выйдя на пенсию, и вовсе перебрался сюда с женой, оставив просторную Петербургскую квартиру сыну.
В саду, Серафима Степановна разбила цветник, а Анатолий Петрович построил белоснежную беседку, увенчав ее остроконечную крышу веселым флюгером в виде парусного кораблика. Морские ветра ласково шелестят листьями фруктовых деревьев, птицы наполняют сад райским пением, а солнечные лучи яркими красками расцвечивают издающую божественный аромат цветочную клумбу, над которой без устали трудятся Серафима Степановна и пчелы.
Худенькая девушка Глаша, двадцати лет, с покрытым веснушками улыбчивым и добрым лицом, занимается хозяйством. Мама Глаши, некогда служила у Анатолия Петровича в прислуге, но закрутив с проезжим моряком роман, сбежала, бросив девочку на произвол судьбы. Впрочем, роман оказался недолгим и трагическим. Спустя несколько дней, из реки Мойки извлекли молодую утопленницу, в которой по предсмертной записке и документам опознали маму Глаши, что же касается отца, то про него оказалось ничего неизвестно. Добрые сердцем Анатолий Петрович и Серафима Степановна не стали отдавать кроху в сиротский приют, а оформили над ней попечительство. Глаша выросла, но уходить от приемных родителей не захотела.
Единственный сын Павел рос крепким, ловким и смышленым. Занимался музыкой и верховой ездой, посещал конкуры (конные турниры по преодолению препятствий), в которых участвовали драгуны лейб-гвардии Финляндского полка. Сверкающие золотом эполет, на лошадях стоимостью в целое состояние, блестящие молодые офицеры произвели на Павла настолько сильное впечатление, что после гимназии юноша надумал поступать в кавалерийское училище, чем привел Анатолия Петровича в ужас. Зная твердость сына в принятии решений, Анатолий Петрович пустился на хитрость.
Позвонив домой со службы, и сославшись на забывчивость, Анатолий Петрович попросил сына принести якобы забытые чертежи. Повесив трубку, Павел забрал чертежи и напевая драгунский марш Александровского полка направился к отцу, работавшему инженером-конструктором в военном ведомстве. Охрана проводила Павла на рабочее место Анатолия Петровича.
В центре ярко освещенного просторного зала, украшенного большим портретом Государя императора, и флагом России, ощерившись стволами пулеметов стоял темно зеленый броне-мобиль, вокруг которого деловито суетились перепачканные в машинном масле военные.
– Под капотом у этого монстра табун из двадцати лошадей, броня не пробивается ни шашкой, ни пулей, а каждый из двух пулеметов «Максим» способен делать свыше шестисот выстрелов в минуту, – не без гордости сказал Анатолий Петрович, подведя сына к броневику. Павел с интересом осмотрел механическое чудище со всех сторон.
– А он способен передвигаться?
– Пока нет, но на следующей неделе ожидаются ходовые испытания и стрельбы, если хочешь, то можешь присутствовать.
Это сработало, и заинтригованный Павел впервые пропустил занятия в конной школе.
Едко дымящее, надсадно гудящее и скрежещущее металлическим организмом угловатое чудище, усыпанное словно металлической сыпью заклепками, со скрипом переехав пару неглубоких канав, остановилось и из стволов пулеметов с оглушительным треском вырвался огонь. Огненный вихрь буквально распорол фанерные щиты-мишени, с изображенными на них всадниками. У Павла от такого зрелища широко распахнулись глаза, а Анатолий Петрович, наблюдавший за реакцией сына как-бы ненароком обронил:
