Суббота
Мне очень страшно. Уже третий день снится, как я тонул. Мне тогда было десять лет. Мы с отдыхали на Ладоге у дяди Макара. Неловкий шаг в сторону – и вода уже выше подбородка. Я карабкаюсь наверх, барахтаюсь. В нескольких метрах от меня смеются родители (они тогда еще не развелись), дядя Макар, приобнимая тетю Таню, со стаканом вина в руке рассказывает что-то веселое. Хохот доносится до меня волнами. Я его то слышу, когда голова находится над водой, то не слышу, лишь стоит уйти под воду. Пузыри переливаются искрами, преломляя солнечные лучи. Иногда я вижу лицо мамы. Она тоже смеется. Я тогда выплыл. Долго потом лежал на коврике, пытаясь отдышаться, и слушал веселую болтовню дяди Макара. А во сне я каждый раз захлебываюсь и иду ко дну.
– В общем, или СПИД, или сифилис.
– Сдурел? Какой СПИД? Откуда?
– Есть одно подозрение.
– Обоснованное?
– Ты понимаешь, что я умираю?!
– Да с чего ты взял?!
– У меня язык обложен! Белый налет по всей поверхности. Не то жжет, не то колет.
– Покажи.
Открываю рот и приближаю его к камере.
– Не видно ни хрена. Посвети фонариком и язык отогни ложкой.
– Ложки нет, но есть палочки от суши.
Неясно, что он там видит, но по окончании осмотра физиономия Матвея выражает смесь презрения и отвращения.
– И еще меня слегка трясет. Как будто легкая лихорадка, понимаешь? К тому же какая-то сыпь странная вот тут и вот тут.
– Ну и?
– Что значит «ну и»? Я вчера весь вечер в инете сидел, пытаясь установить диагноз.
– То есть ты на основании того, что у тебя легкий похмельный тремор с небольшой примесью гриппа, пара прыщиков, а также, как и у всех перманентно бухающих и жрущих не пойми что идиотов, белый налет на языке, возомнил себя тяжело больным? А диагноз тебе поставил анонимный робот с сайта, предназначенного для рекламы недействующих лекарств?
– …
– Андрюх, если ты чем-то и болен, то только паранойей. Она, увы, неизлечима, особенно в твоем случае. А вообще, сдай анализы.
– Как это?
– Приходишь в клинику. Говоришь: «Можно сдать у вас кровь на ВИЧ и сифилис?»
– Стыдно же? А вдруг услышит кто?
– Стыдно в первый раз презики покупать. Беги в клинику, заодно и общий анализ сдай, вдруг пригодится.
Посреди ночи кто-то бьет меня изнутри в солнечное сплетение. Синяк на сгибе локтя пугает. Где-то сейчас мои пузырьки с кровью? Господи, сделай так, пожалуйста, чтобы там не обнаружили ничего такого.
Воскресенье
Мне всего двадцать семь. Пушкин с Лермонтовым уже все написали и умерли. А я? Кроме трех десятков тупых роликов на ютубе и вспомнить-то нечего. Да и то, не сам я их сделал, это все Матвейка. Талант свой променял на… Хотя какой там талант! Конечно, играл на одной сцене с… Тоже, конечно, не пойми с кем. И главное – что я скажу Машке?
– Молодой человек, у вас умер кто-то?
– Нет пока.
Из пояснений тетки выходит, что «во здравие» свечки надо ставить в круглый «тазик» – это, типа, для живых, а квадратный «поднос», в который я по незнанию воткнул свою свечу, предназначается для мертвых.
Я давно не плакал, да еще и в объятиях какой-то незнакомой тетеньки, впаривающей красные свечки по сто рублей штука – они, типа, «праздничные». Я что-то бормотал ей, пока моя свеча, криво установленная в середине «тазика», постепенно клонилась вбок. Тетка развела меня на купить книжку. Библия очень толстая – не взял. Приобрел «Законъ Божiй». Он тоже толстый, но с картинками.
