Нити памяти (избранные сказы)

Н И Т И П А М Я Т И

ИЗБРАННЫЕ СКАЗЫ

Алматы

2019

АННОТАЦИЯ

«Нити памяти» – это дилогия ярких периодов жизни. С одной стороны – незабываемые моменты армейской службы, с другой –

романтический ореол первопроходца-геолога. И то и другое остаётся навсегда в памяти любого человека, сопричастного к данным видам

жизнедеятельности.

СОДЕРЖАНИЕ

Идёт солдат по городу

(сказы из армейского калейдоскопа)

Рядовой Гольдберг

Младший сержант Митин

«На месте шагом марш. Стой! Бегом ко мне!»

Старшины

Дедовщина

Караульные ЧП

Смерть солдата

Две армейские звезды

Ефрейтор Чванов

Рядовой Сёмин

Художник Травкин

Насильник

Струны ковыльные

(фрагменты из полевой жизни геолога)

Встреча на тропе

«Спасибо тебе, Садвакасов!»

В.И. Дмитровский

В.И.Сташков

И.М.Кочергин

Зной в пустыне

Когда ты один

Заря – надежда

У Гольдберга было хорошее настроение. Это был один из счастливейших армейских дней, когда молодой солдат вдруг чувствует, что тоски о доме как не бывало. Он сознаёт, что, наконец, занял своё место в солдатском строю.

В задумчивости он прошёл в Ленкомнату. Здесь в окружении солдат увлечённо «сражались» двое старослужащих в настольный теннис. Очевидно, Гольдберг, не успев сориентироваться, помешал одному из игравших.

– Ну-ка, ты, салага, не путайся под ногами – проваливай отсюда! – резко сказал тот.

– Чего стоишь, осовел что ли? – возмутился другой. – Не понял, что мешаешь играть?

И прежде чем Гольдберг успел выйти из задумчивости, к нему подскочил играющий поджарый солдат второго года службы:

– Ну, чего уставился, салажка, получить, что ли захотел?

– Ты что, с ума сошёл?.. – растерянно пробормотал Гольдберг. Договорить не удалось. Поджарый солдат со словами « Так ты действительно хочешь?» ударил его ногой в грудь. Гольдберг пошатнулся и сел на стулья. Удар был слабый, но совершенно неожиданный. Гольдберг вскочил и, подбежав к столу, вдруг оторопел, так как поджарый уже прыгал с ракеткой, отбивая шарик, словно ничего не произошло. Гольдберг смутился, не решаясь что-либо предпринять. Солдаты насторожились в ожидании инцидента, но тут же успокоились. Момент был упущен. Послышался возмущённый голос болельщика: « Он и в самом деле болван. Слушай, ты, проваливай отсюда, потом будете разбираться». Неожиданно зашёл офицер – Гольдберг понял, что момент точно упущен. А на душе было скверно, очень гадко…

Весь этот день Гольдберг ходил убитый, он всё думал, что же делать? Встретиться с «поджарым» где-нибудь в туалете, стукнуть при всех или… сообщить начальству? А ведь «поджарый» сказал: « Теперь ясно – по комсомольской линии пойдёт». Но Гольдберг был в сущности не плохим парнем и сознавал, как всё это произошло глупо. К начальству он, естественно, не пойдёт, но делать всё равно что-то надо, причём сегодня же, завтра будет поздно.

День прошёл в душевных терзаниях. Ночью Гольдберг вновь почувствовал себя жалким одиноким человеком, заброшенным судьбой к грубым жестоким людям. «Но ведь они как-то живут и общаются между собой, – рассуждал он. Просто они меня приняли за какого-то хлюпика, а я, к сожалению, не знаю ключа к ним. Так что же делать?»

Спать почти не пришлось. Вспомнилась любимая девушка, которая, как и любая женщина, видела в своём возлюбленном нечто единственное и неповторимое. И Гольдберг ещё раз произнёс: « Надо что-то делать. Как бы посмотрела на всё это моя милая Светлана? Сейчас я просто не имею права говорить ей «милая». Я трус, трус. Неужели это правда?! Чёрт побери, я трус». От этого слова его бросило в дрожь: «Почему я так расслаблен? Ведь у меня уже нет желания ни избивать «поджарого», ни даже оскорблять… Может, тот сам поймёт, что не прав?..»

К утру Гольдберг всё-таки заснул, а утром вновь: «Что делать?..» И опять неуверенность в себе, опять тоскливый робкий взгляд одинокого человека, заброшенного судьбой к грубым, жестоким людям. « Да будет ли конец этому неотомщённому страданию?» – содрогнулся Гольдберг. А внутренний голос уже успокаивал его: « Глупо всё это. Время дуэлей прошло. А он поймёт… поймёт, конечно, что был не прав. А ты забудь и успокойся».

…Через два месяца Гольдберга забрали в штаб. А ещё через месяц он, вконец освоившись с новым назначением, в просторном кабинете командира полка разложил топографическую карту по номенклатурным листам и, целиком включившись в дело, с помощью кисти и клея заготавливал планшеты для штабных учений.

Через два часа из штаба дивизии должны доставить секретный пакет, в котором будет сообщена военная обстановка неприятельских войск. Сведения о расположении войск необходимо будет в виде синих и чёрных ромбиков, условно обозначающих танки, и дугообразных зубчатых линий – предполагаемых окопов и заградительных валов, нанести на карты, которые Гольдберг сейчас клеил. Одна карта размером три с половиной метра в длину и два в ширину уже была готова. Вторая находилась в стадии завершения. Верхний край её лежал на столе, а нижний, свисая, занимал часть пола. Гольдберг очень нервничал. Ему надо было подготовить пять экземпляров таких карт. А после получения пакета ещё нанести тушью свою и вражескую обстановку на эти карты. Короче, предстояла большая работа. Весь штаб был в напряжении. Офицеры и дежурный по штабу, выполняя поручения и приказы, то и дело проносились мимо Гольдберга и его карт. Увлечённый делом, он совсем не заметил, как оттолкнул одного из солдат, который, оступившись, невольно сдвинул карту. Гольдберг, не сдержавшись, даже зарычал на того. Солдат посмотрел на него тяжело и многозначительно.