Как вы считаете, шрамы украшают?
– Не дёргайся!
Я сжалась в комок и, кусая губы, изо всех сил сдерживала слёзы. Если увидит хоть каплю, всё продолжится, пока я не перестану плакать. Осталось потерпеть ещё немного… И ещё чуть-чуть.
– Вот так, – с удовлетворением произнёс он и, отступая, полюбовался своим творением.
Я с содроганием покосилась на его длинные музыкальные пальцы, по которым пробегали бирюзовые молнии магии. Они постепенно гасли, и я с облегчением перевела дыхание – всё… На сегодня.
– Посмотри, – велел он и кивнул на огромное зеркало в тяжёлой золочёной оправе. – Тебе нравится?
Вздрогнув, похолодела изнутри. Порой мне казалось, что терпеть физическую боль проще, чем душевную. Но если не сделаю того, что он говорит, будет хуже. Гораздо хуже! Поэтому медленно повернула голову и, бросила взгляд через плечо на свою оголённую спину.
Он нанёс новые штрихи на свой живой холст. На некогда светлой коже расцвели чёрные розы. Ещё два года назад они начали свой чудовищный рост от копчика, а теперь шрамы от магических прикосновений достигли лопаток, где тонкие ещё полупрозрачные линии отливали кровью. К глазам начали подступать слёзы, и я поспешно отвернулась.
– Это очень красиво, господин.
Он довольно усмехнулся, и я едва не задрожала от радости, что на этот раз всё сделала правильно. Должно быть, мужчине понравился тон моего голоса, потому что ранее он требовал больше эпитетов, описывающих мой восторг от чудовищной татуировки.
– Одевайся, – бросил он.
Я поспешно натянула лиф платья, дрожащими пальцами завязывая спереди шнурку. Он покупал мне дорогие платья из роскошного чёрного шёлка. Исключительно чёрного, изредка допуская немного золотых кружев, с удовольствием наряжая свою куклу.
Всей душой я ненавидела чёрное!
– У нас гость, – добавил хозяин, надевая расшитый тёмными каменьями камзол. – Умойся, причешись и подай нам вино в большой гостиной. Помни, ты…
– Должна быть красивой, – шевельнула искусанными в кровь губами, и тут же пожалела об этом.
Маг двигался с ужасающей скоростью! Миг, и он оказался подле меня, сжимая пальцами мою шею. Стало нечем дышать, и я застонала от боли. Сопротивляться было опасно, это лишь сильнее разозлит мужчину, и мне придётся хуже. Сколько раз я приходила в себя, находясь на грани жизни и смерти? Уже перестала считать.
Поэтому, распахнув глаза, просто смотрела в лицо человека, которого весь город считал совершенством. Девушки были влюблены в него, женщины мечтали выдать за этого господина своих дочерей, для чего всеми правдами и неправдами пробирались в этот огромный бездушный дом, каждая комната в котором была меблирована огромными зеркалами.
Как глупо.
– Прос-с-ти-те, гос-спод-дин, – с трудом выдавила я.
Он отпустил, и я упала на колени, кашляя и сипло дыша. Гость, которого ожидал человек, в чьём доме я жила, должно быть очень важный человек. Иначе я бы так легко не отделалась. Поспешила подняться, чтобы мужчине не пришло в голову отодвинуть встречу и позабавиться с игрушкой. Его безумно злили мольбы и слёзы, раздражала слабость, а удовольствие приносило лишь поведение бесчувственной куклы.
– Я буду красивой для вас. Подам вино в серебряных кубках из вашего фамильного сервиза.
– Так-то лучше, – хмыкнул он и стремительно покинул спальню, спеша встретить своего гостя.
Интересно, кто это? Впрочем, кто бы это ни был, он уже снискал моё уважение и искреннюю симпатию, ведь его боится даже он. Поспешила в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Слуги при виде меня поспешно отступали и опускали головы, боясь даже взглядом касаться любимой игрушки господина, с тех пор как тот до смерти забил камердинера, который помог мне сбежать. Я привыкла жить, общаясь лишь с хозяином… Если это можно назвать общением.
Через короткое время, глядя на себя в огромное зеркало, копию сотен других в этом доме, придирчиво рассматривала светлые, гладко зачёсанные волосы, которые мне позволялось распускать только в присутствии господина, глухое платье, закрывающее моё стройное тело от шеи до пяток. Узоры на моём тебе тоже было запрещено показывать кому-либо. Это было лишь для услады глаз хозяина.
Пухлые губы тронула специальной пастой, которая делает цвет ярче, карие глаза подвела чёрным карандашом, скул коснулась кистью с румянами. Ещё раз посмотрела на отражение, которое не узнала, когда впервые очнулась в этом городе. Единственный, кто протянул руку помощи девушке, потерявшей память, оказался совершенным монстром.
Знай, я об этом, то лучше бы согласилась жить в борделе. Впрочем, не стоит допускать даже тень сожаления, ведь его отбрасывает свет надежды. А её у меня нет. Я до конца своих дней проведу в этом аду.
Убедившись, что мой образ идеален, я подхватила поднос с двумя кубками и бутылкой вина, которую приготовили слуги, и осторожно понесла в большую гостиную. Пора выполнять свою роль, и сделать это надо было идеально, чтобы не провести ночь, извиваясь от пыток.
Когда вошла в большую комнату, наполненную светом, сразу улыбнулась. Лучи на миг ослепили меня, и это было благом. Вот бы никогда больше не видеть этого человека! Солнце проникало через большие окна, отражалось в зеркалах и рассыпалось бликами на дорогом паркете.
