Одиночная Психическая Атака

Цикл жизни прост до невозможности – в этом кроется величайших страх. Всё так свободно и обширно. Мы так вольны в своих намереньях, что чувствуем себя невольниками этого мира. Смерть нас не страшит, жизнь нас ужасает, а призраки прошлого будут мучить и по ту сторону – но всё равно мы счастливы. Почему? Годы шли, и я боялся дать себе ответ. Я знал его всю жизнь, но никогда бы не принял. Я проигрывал раз за разом, уходил во всё большую тоску, заходил за грань безумия, но всё равно оставался собой. Пока я таил своё Я, Мир знал обо мне всё. Истина нашла меня. Мы никогда не одиноки, даже когда рядом никого нет, особенно – когда умираем.

Единожды в треть стоящие огненные линии двоились и гасли на ветру. Вспышки света из стробоскопа всех цветов радужной палитры; мерцающие отовсюду перемычки возносились над головами и падали вниз, будто весили тонны. В глубине было лишь светлое полотно, меняющее свой цвет при касании: я тянул к нему руки, оно реагировало, манило своим чувством. Амплуа держал меня в три прихода, на каждом из них был свой идол – свой бог. Россыпь мерзких, самых длинных и огромных рук бежало за мной до самого тлена.

Они настигли меня на спаде: там было уже легко и осознанно ясно, что они – лишь зрительная какофония. Свирепая агония длилась без малого час. Там, в низине, был кромешный ад: широкие, безликие, хладные глаза, и все до одного смотрели на меня, пожирали мою душу, орали и завывали остатками языков, вопили дырявыми щеками, а слюна водопадом мчалась по их чешуйчатому тельцу…

Под углом течёт ровной струйкой алая кровь, блестит от того яркого света, исходящего от величественного солнца, покрывающего небосклон от края до края перламутром, фиолетовыми молниями… Где хром в зрачках меняет свои формы, словно мыслящий организм, он идёт – настигает. Невообразимые стоны нечеловеческого характера отдаются в голове. Хочется биться в приступах, хочется смерти… Вкусить покоя, покорить заветы людей, что плавятся над каменным океаном страданий и скитаний, в поисках того самого гранита вечной жизни.

Обелиск источает глухой мёртвый звук. Последние капли разума покидают меня. Столбы прожекторов и чёрных полос на равной скорости летят подле меня, я лечу атлантом в необъятных просторах прозрачной полимерики фосфора, фасады и рельефы ликов кружатся надо мной, – изгибаясь, – вытворяют гимнастические красоты невиданного ранее мастерства.

Оракул – манящее око, – сады грёз величаются над аркой жемчужного оклика, звёздная пыль разит искрящей волной. Омуты замкнутого царства с тенями дюн меняются на свободные поля, покрытые воздушными облаками. Здесь тихо и уютно, врата рая открыты нараспашку: высокие и грозные, возвышаются над склонами зелёных гор, в гнёте поражаемые лишь любовью и сокровенным. Словно растекающаяся эмаль, металл плывёт и расцветает; он пускает в идиллию нового мира, я послушно ступаю за порог дозволенного. Безумие и хаос покоряются в ночи безмолвия, без ясности причины – это было и есть, нужно склонить пред ними колени, иного пути не существует…

Мраморные колонны изливаются в созвездия сплетений, они тянутся чёрным флёром вверх и спадом кометы мчатся на меня, я пытаюсь от них убежать – уйти в отстой, – увы, каждый новый раз я погибаю.

Окаменелые глыбы неизбежно катились на меня, плыли под огнём разных форм, переставая быть осязаемыми. Через секунду я умер от сокрушительного удара.

Я резко пробудился. Перед глазами всё прекратило иметь изначальную картину, всё изменилось, куда не глянь, всё померкло во тьме.

В дрожи и страхе я сижу в своей крошечной комнате – десять квадратных метров, и стены начинают смыкаться вокруг меня. Тусклый свет лампы едва пробивается сквозь плотные занавески, создавая мрачные тени, которые словно оживают и танцуют по жидким стенам. Комната пропитана затхлым запахом, и мне кажется, что воздух становится всё тяжелее с каждым вдохом. Я чувствую, как стены давят на меня, и мне становится трудно дышать. Мой взгляд скользит по старым обоям, испещрённым трещинами, напоминающими паутину, в которой я застрял. Я пытаюсь встать из-за стола, но мои ноги не слушаются меня. Кажется, что они налиты свинцом и прикованы к полу. В отчаянии я хватаюсь за края стола, но его холодная поверхность только усиливает моё чувство беспомощности.

Я кричу, но никто не слышит. Звуки моего голоса глухо отражаются от стен, возвращаясь ко мне эхом пустоты. Я один, и мне некуда бежать. Сердце колотится в груди, и я чувствую, как паника охватывает меня, сжимая горло железными тисками. Стены становятся всё ближе и ближе, и я ощущаю, как мой разум начинает ускользать. В полумраке я замечаю тени, движущиеся в углах, словно живые существа, наблюдающие за мной из своей тьмы. Их зловещие очертания то появляются, то исчезают, играя с моим воображением. В ушах начинают раздаваться голоса, шепчущие моё имя, их ледяные слова проникают в глубины моего сознания.