Эта книга – моя история, моя жизнь с восемнадцати до сорока шести лет. В «Однокурсниках» рассказывается о поколении людей, которые поступили в университет, – и необязательно в Гарвард, где происходят события этой книги; рассказывается о тех, кому едва исполнилось восемнадцать в 1954 году и было уже за сорок в 1983-м, на встрече однокурсников в честь двадцатипятилетия выпуска. Мы все лишь со временем понимаем, что сделали со своей жизнью. Мне понадобилось двадцать пять лет, чтобы понять и осознать, что я сделал со своей собственной.
От издателя
Это роман о жизни вымышленных героев, выпускников Гарварда 1958 года. В истории упоминаются настоящие члены выдающейся семьи Элиот, давно и прочно связанной с Гарвардским университетом. При этом вымышленный персонаж Эндрю Элиот не имеет никакого отношения к семье Элиот: автор не имел намерений изобразить героя как одного из членов этой семьи – ни из ныне живущих, ни из живших ранее. Все главные герои этого романа – плод воображения автора. С их помощью он показывает, каким незаурядным путем молодые люди этого поколения приходили в политику и искусство, попадали в круги интеллектуалов – и открывали самих себя. Прослеживая их жизнь в Гарварде и в последующие годы, вплоть до встречи через двадцать пять лет после выпуска, автор описывает некоторые события, в которых принимали участие известные политики и люди искусства, – как признак определенных общественных веяний за последнюю четверть века. Следует упомянуть, что диалоги и события романа, связанные с этими персонажами, являются вымышленными.
Дневник Эндрю Элиота
12 мая 1983 года
В следующем месяце состоится встреча выпускников в честь двадцатипятилетия окончания Гарварда, и мне ужасно страшно.
Мне страшно встречаться с моими однокурсниками, уверенно шагающими по пути славы, тогда как сам я могу похвастаться лишь сединой на висках.
Сегодня мне прислали увесистый альбом в бордовом переплете. В нем написано обо всех достижениях выпускников 1958 года, и я почувствовал себя жалким неудачником.
Полночи просто разглядывал лица ребят, когда-то учившихся вместе со мной, а теперь ставших сенаторами и губернаторами, всемирно известными учеными и светилами медицины. Как знать, вполне вероятно, кому-то из них суждено произнести речь в Стокгольме или на лужайке Белого дома.
И что еще удивительнее – некоторые из них до сих пор живут со своими первыми женами.
Среди наиболее выдающихся выпускников оказалось и несколько моих близких во времена учебы друзей. Соседу по комнате, показавшемуся мне сначала полным психом, прочат должность госсекретаря. Парень, который когда-то брал у меня поносить одежду, – будущий президент Гарварда. Еще один, тот, которого мы едва замечали, стал настоящей сенсацией в мире музыки. Самый смелый из всех отдал жизнь ради того, во что верил. По сравнению с его героизмом моя жизнь ничтожна.
И вот он я – во всем великолепии своих несбывшихся надежд.
Я – последний из знаменитого рода Элиотов, представители которого из поколения в поколение учились в Гарварде. Все мои предки были выдающимися людьми. В ратных подвигах и в мирных делах, в церкви, в науке и образовании. Не далее как в 1948 году мой двоюродный брат Том получил Нобелевскую премию по литературе.
Я же омрачил величие этой семейной традиции. В подметки не гожусь даже Джареду Элиоту (выпуск 1703 года), благодаря которому в Америке узнали про ревень.
Тем не менее одно незначительное сходство с моими славными предками у меня имеется: все они вели дневники. Преподобный Эндрю Элиот (выпуск 37-го), в честь которого меня и назвали, не только самоотверженно заботился о своих прихожанах, но и ежедневно записывал события, происходившие во время осады Бостона в ходе Войны за независимость. Эти заметки, кстати, сохранились до сих пор.
Когда город освободили, он поспешил на встречу Гарвардского совета наблюдателей[1] и предложил наградить генерала Джорджа Вашингтона почетной докторской степенью.
Его сын унаследовал духовный сан отца и его писательский дар, оставив нам живое свидетельство о первых днях существования республиканской Америки.
Конечно, мой дневник не идет с ними ни в какое сравнение, но я тоже веду его всю жизнь. Наверное, это единственная поддерживаемая мною традиция. Пусть сам я и не творил историю, зато внимательно наблюдал за ней.
И кстати, мне по-прежнему чертовски страшно.
Мы принимали мир, как есть.
Сигареты
По двадцать с чем-то за пачку,
и за галлон
Бензина так же. Завернутый
в резинку секс,
Укрытый странными сомнениями, –
зовите их
Благородством…
Психология в умах; абстрактные
Предметы настигали нас везде;
единственно значимая
Жизнь – личная, а постыднее всего
тот факт –
Мы не знали, что были поколением.
Джон Апдайк,
выпуск 1954 года.
Они смотрели друг на друга, как тигры, оценивающие силу грозного соперника. Но в этих джунглях никогда не знаешь, откуда ждать настоящей опасности.
Был понедельник, 20 сентября 1954 года. Тысяча сто шестьдесят два умнейших молодых человека выстроились в ряд перед чудовищным сооружением. Перед нелепо громадным строением в стиле викторианской готики, так называемым Мемориальным залом, выстроились тысяча сто шестьдесят два молодых человека – лучшие, талантливейшие молодые люди во всем мире, которым предстояло стать выпускниками 1958 года.
