В сентябре прошли дополнительные выборы в Г. Думу.
Предвыборная кампания в Петербурге была отмечена закрытием (6.IX) собрания кадетов в Соляном городке. Рассказывая о визите русских депутатов в Лондон, Милюков заявил: «Теперь, после нашей поездки, нам принадлежит право громко сказать: в России больше нет самодержавия, нам принадлежит право сказать, что власть Русского Царя ограничена!». На этом участковый пристав попросил председателя остановить оратора, а после отказа предложил закрыть собрание. Кадеты покричали-покричали, да и разошлись. В фельетоне «Биржевки» вскоре появилось упоминание о «тех благословенных временах, когда П. Н. Милюкову еще не приходилось спорить с г.приставом о том, какой у нас режим».
В обеих столицах были избраны кандидаты кадетов – бывший министр Кутлер и Н. Н. Щепкин. Чем только не объясняли более умеренные круги эту победу! Указывали на мастерски проведенную в Петербурге избирательную кампанию, на жалкие 12 тыс. голосов, «да еще на ¾ еврейских, польских», полученные Кутлером из 87 тыс. возможных, на ничтожность кандидата московских октябристов Н. В. Щенкова в качестве заместителя Плевако, на бОльшую симпатию всякого избирателя к оппозиции. Однако поражение центра, приложившего немало усилий для победы – Гучков даже перебрался на некоторое время в Москву, чтобы лично руководить битвой, – было бесспорно.
Октябристу октябрист
Говорил, дрожа, как лист:
«Что же дальше? Пас иль вист?
Горизонт куда не чист!
Нас не то, что террорист
Иль иной социалист, –
Осмеет и гимназист…
Дело schwach и даже triste!»
Октябристу октябрист,
Хоть и был весьма речист,
Не сказал ни пас, ни вист,
Но издал протяжный свист…»,
– насмешливо писал Вл. Лихачев.
Бывший октябрист Львов 2 после московских выборов заявил, что теперь остается лишь два выхода – либо фракция сложит депутатские полномочия, либо Правительство вступит на путь либеральных реформ.
Пуришкевич ликовал. Причины своей радости он кратко изложил в следующей телеграмме, посланной им в редакцию «Биржевки»: «МОСКВА, 28-го сентября. Из октябристских щенков, как видно, крупной собаки не бывать: одолел революционный сброд Первопрестольной и выбрал Щепкина. Сердечно рад и полагаю, что чувства мои разделит вся правая Россия, ибо враг открытый менее опасен родине, чем октябрист, шаг за шагом рубящий корни тысячелетнего русского дуба и готовящий ему медленную гибель. Выборы в Москве и Петербурге показали, что октябристская партия – миф, и вся она – в Думе. Пуришкевич».
Неугомонный депутат послал Гучкову поздравительную телеграмму по случаю победы кандидата его противников, а затем и письмо с развернутым изложением тех же мыслей, которые были выражены в шутовской корреспонденции для «Биржевки». «У вас нет партии как таковой, у вас нет духа, объединяющего партии, вы – мираж, вы – марево, вы живы только одним П. А. Столыпиным, и всякий раз, как его властная рука не может вам дать направления (а он, как премьер, естественно, не может вести за вас агитационной борьбы), вы непременно садитесь в лужу».
Довыборы прошли и в Одессе, вместо покойного Пергамента. Октябристы и тут проиграли, прошел А. Е. Бродский. Вскоре Сенат отказалися распубликовать его избрание, и он сложил полномочия.
От Курской губ. в Думу был избран А. П. Вишневский, по убеждениям «немного правее Маркова 2-го».
Осенью в Москве прошло два политических съезда подряд – монархистов и октябристов. Оба собрания направили Государю по телеграмме, однако правым Августейший адресат ответил непосредственно, на имя митрополита Владимира, а «октябрям» лишь передал благодарность через председателя Совета министров.
Съезд октябристов (4-8.X) был особенно любопытен: поддержат ли провинциальные члены партии действия своей думской фракции в минувшую сессию, особенно в вероисповедных вопросах? Многие надеялись увидеть «нечто вроде суда октябристов над своим начальством».
Однако съехавшиеся делегаты беспокоились о другом – об отрыве фракции от страны (П. С. Чистяков, Г. В. Логвинович) и об отступлении от Манифеста 17 октября. Думских октябристов призывали добиться издания закона о неприкосновенности личности, отмены чрезвычайных и усиленных охран.
В первый же вечер на торжественном обеде многим «испортила аппетит» речь В. К. Севастьянова из Ростова-на-Дону: «Нужно спросить, куда спряталась в третьей Думе физиономия «Союза 17 октября»? Она утрачена. Лицо потеряно. … Вот в том-то и наше несчастье, что о принципах мы не думаем, о них мы забыли…».
Перед самым завершением съезда Б. А. Рулев из Коломны произнес яркую речь о «темных силах», препятствующих проведению в жизнь Манифеста 17 октября. Оратор призвал фракцию при необходимости обратиться за помощью непосредственно к Монарху так:
«Великий Государь. Темные силы, как некогда бюрократия, стали средостением между Тобой и народом.
Народные представители не в состоянии осуществить дарованной Тобой свободы. Помоги же нам, Великий Государь, ибо мы бессильны…».
Речь Рулева имела невероятный успех. «Съезд подымается с мест, старики плачут, раздается гром аплодисментов. Крики. Несмолкаемые рукоплескания оглашают зал. Оратор, окруженный толпой делегатов, стоит, сам ошеломленный своими словами. Волнение продолжается около 10 минут».
