Никогда не верил в приметы, чудеса и прочею хиромантию. Нет, бывало, вдруг возьмёшь, да и постучишь по дереву. К примеру, перед экзаменом. В лотерею пару раз играл. А, что? Билеты-то даровые: подарок от родных и кэшбэк в магазине. Да вы и сами, хотя бы раз в жизни, что-то подобное совершали. Всё это невинно. Не имеющего, так сказать, медицинского аспекта.
Но однажды, судьба, кстати, в неё я тоже не верю, проложила мне путь. По которому я не то что шёл, скользил словно по льду. Теперь же, по окончанию этой истории могу подытожить. Тут не обошлось без чертовщины. Тфу-тфу-тфу. Однако к сути.
Всё началось с моей командировки в провинциальный город Санкт-Петербург в конце мая. Кстати, напрасно на май наговаривают. Обыкновенный месяц. Тем более для Петербурга. Где и кем я работаю, пожалуй, опущу. Для вас это будет не столь занимательно. К тому же, не имеющим к делу никакого отношения. Разве, чтобы вы хоть какое-то имели обо мне представление, обмолвлюсь – инженер. Вымирающая профессия. Теперь все, по большей части, специалисты.
Первый день моей командировки выдался на редкость погожим. Солнце светило так, что на следующее утро в зеркале я с болью лицезрел поспевшую физиономию. В тот день начав свой путь от гостиницы Васильевского острова, я, перемахнув Благовещенский мост, очутился на Английской набережной. Залюбовавшись лайнером у терминала, совсем позабыл о времени. Поэтому, окружающий мир, по пути следования до стадиона Лесгафта, остался для меня незамеченным.
Работа прошла на свежем воздухе и на нервах. Вначале внутренне костерил работавших до меня специалистов, после, ломал голову, как приспособить китайское оборудование к действительности. Лишь поздно вечером, уставший и радостный, с разряженным телефоном я возвращался в гостиницу. Радость испытывал от того, что ранее в Москве настоял о дне про запас. Теперь можно было выспаться и в полдень вернуться в столицу.
Уличное освещение и белые ночи понадеявшись друг на друга сделали этот вечер для себя выходным. Всматриваясь в темноту и шагая в бездну, я не терял надежды отыскать утренний мост через Неву. Дойдя до Голландии свернул вправо.
У музея русской водки какая-то мчащаяся одинокая машина, поморгав мне фонарями, не останавливаясь съехала с дороги и, посшибав пару деревьев на аллее, встала. Пламя охватившее мотор автомобиля озарило округу. Теперь я прекрасно видел. За рулем была девушка. Но она даже не пыталась покинуть машину. Её лицо было безмятежным, сонным. Я был заворожён этой картиной. Всё казалось каким-то киношным. Первоклассно срежиссированным и исполненным. Пламя стало обволакивать машину. В этот момент девушка открыла глаза и удивлённо посмотрела вокруг. Заметив меня, она впилась в меня чёрными глазами и будто прокричала: «Сделай же, что-нибудь!»
Открыв водительскую дверь и ослабив ремень безопасности, я стянул несчастную с её места на газон. Всё это время она смотрела на меня дикими, спрашивающими глазами. В самой машине стало что-то лопаться. Взяв обмякшую девушку за руку, я потащил её от полыхающей машины. В какой-то момент мне показалось, что пошёл кислотный дождь. Капли затекая мне в глаза пощипывали их. Девушка шевелила губами и пыталась что-то нащупать у себя на шее свободной рукой.
Оказавшись в безопасности, я отпустил её руку и сделал два шага назад. А оглядевшись, поразился. Так много было людей вокруг. Кто-то пытался тушить остов машины из огнетушителя. Кто-то снимал на телефон. Кто-то грубо отодвинул меня, что я даже присел на асфальт. Этим наглецом оказался плотный мужик в спецовке. Вскоре к нему, а точнее к девушке подбежала женщина в такой же спецодежде и саквояжем. Повернув голову на вой, я увидел машину скорой помощи. И никакого дождя. Всё это время пот заливал мне лицо.
Происшествие подходило к своему финалу. Наговорив что-то полицейскому патрулю, я попросил довести до гостиницы. Садясь в их машину, я заметил на асфальте что-то блестящее. Этим предметом оказался нательный крестик. Найденное я не осмыслено положил в нагрудный карман рубашки. Придя в три часа ночи в номер основательно вырубился.
Прошло два дня. За это время в родной Москве я побывал в паре передряг. С детства не пользовал кулаки. Подобная возня для мужичья и шпаны. Вот, скажите, отчего эти недоноски всегда толпой ходят? Вид подъезжающей полицейской машины спугнул прижавших меня к стене. Впрочем, главное событие этих двух дней, как водится, оставил на десерт.
Ещё когда возвращался сапсаном из Петербурга в столицу мне довелось быть соседом одной неугомонной старушенции. Она была словоохотлива и доверчива на мой счёт. Не иначе как сынок ко мне обращалась. Признаюсь, я сам этому способствовал. Зачем-то рассказал ей, в самом начале знакомства, о спасении девицы и тем самым подвигнул старушку на дальнейший диалог. В какой-то момент мне даже стало жалко бабусю. Несмотря на частую путаницу в череде событий, а местами полную околёсицу, её рассказ о себе был искренним, без прикрас. Вызвав в моей голове: «Исповедуется».
Прибытие сапсана в Москву было неприятным для пассажиров и хлопотным для служащих РЖД. Несмотря на переполох в вагоне я думал не о преставившейся старушке, а о её рассказе. Теперь, когда сама смерть была свидетелем, повествование старухи не казалось мне бредом. Скорее оно было сумбурным. Её рассказанная жизнь походила на разбросанные пазлы: «Могильная плита. Формула счастья. Записи. Тифлис. Реквием этернум доминус». А последними слова были: «Я – свет, я – истина, я – путь». Мне же, будто эхом отозвалось: «Богатство, слава, власть».
