Когда в районном отделе полиции стрелки подбираются к шести утра, а кофе не помогает против дремы, искренне веришь, что смена закончится через пару часов, и ничего уже не случится.
Обманчивое чувство, в который раз убеждаюсь. Этакое подло-обманчивое. Сегодня едва я налил крайнюю за эти сутки, как я полагал, кружку кофе, как раздался звонок служебного телефона и на том конце – голос уставшего дежурного патрульно-постовой службы сообщил:
– Ростислав Сергеич, у нас тут задержанная, сейчас доставим.
Я тихо выругался. Ну вот – конец смены называется. Я надеялся свернуть дежурство на час раньше, отправиться домой и отоспаться после вчерашнего усиления, а придется возиться с очередной пьяноватой проституткой или наркошей с кульком кокаина в трусах. Чтобы лучше оценить перспективу, я уточнил:
– Наркота или наезд?
Ответ оказался неожиданным:
– Нет, Рост, покушение на убийство.
– Твою мать! – я залпом осушил кружку с горячим кофе. Более серьезное преступление означало, что протокол займет больше времени, – что потерпевший?
– На «скорой» увезли в больницу, без сознания, огнестрел в грудь, хотя вроде очухается, ну так врачи говорят. И прикинь, кто потерпевший? Заместитель губернатора.
– Черт! – это предполагало, что дело возьмут на особый контроль, и сулило знатный геморрой.
А дежурный загадочно продолжил:
– Это ты еще всего не знаешь… приедем – обалдеешь.
Так, что еще там стряслось? В целом убийства и покушения все примерно одинаковы – напились или ширнулись приятели или сожители, поругались, начали махать друг на друга ножиками или сковородками. Попытка убийства зама главы города – это неординарно, но бывает. Что меня должно было удивить?
Ответ на этот вопрос я получил через пятнадцать минут, когда в кабинет ко мне вошли двое моих ребят, и один из них втолкнул задержанную – вот при виде нее-то я и «обалдел», и не один я – это было заметно по тому, как на нее поглядывали дежурные. Да и было с чего изумиться – задержанная вовсе не походила на тех, с кем мне прежде приходилось иметь дело.
Прежде всего – это была самая красивая женщина, что мне приходилось видеть – за все мои сорок лет. И она не походила тех моделек-красоток, что мелькают в телевизоре, красота ее была более вдумчивая, оригинальная, нестандартная. Прямо на меня глянули удлиненные, свинцово-серые глаза с пушистыми ресницами. На полудетском лице с мягкими чертами, высоким лбом, чуть вздернутым маленьким носом и безукоризненно-нежной, белой кожей они смотрели прямо в грудную клетку, проникая в сердце. Длинные янтарно-медного цвета мягкие локоны падали почти до талии, отбрасывая на гибкую шею теплый отсвет. И взгляд – спокойный, уверенный, дерзкий. Она показалась опасной, несмотря на то, что была в наручниках – видимо для порядка, потому что не сопротивлялась, да еще и выглядела хрупкой и маленькой, даже на высоких каблуках она едва достанет мне до плеча, если я встану.
Ни на проститутку, ни на наркоманку не походила, это я отметил сразу. Да и одета в дорогую кожаную куртку-косуху и порванные на коленях модные джинсы. И почти без косметики, может только, чуть глаза подкрашены. Лет ей на вид двадцать-пять тридцать – и покушение на убийство? Балованная мажорка – дочка богатого дельца? Может, но тоже едва ли: мне в глаза она смотрела уверенно, в истерику пока не впала, что бывает с абсолютным большинством задержанных, и уж тем более женщин…
Прекратив гадать, я сказал:
– Садитесь. Меня зовут Ростислав Сергеевич, я следователь. А вас?
Она прошла несколько шагов к моему столу, двигаясь грациозно и бесшумно, словно дикая кошка, отодвинула стул, немного неловко сделав это со скованными руками, и села.
– Расскажете сами, как все было? – предложил я, отчего-то чувствуя волнение. Она мирно и равнодушно ответила:
– Нет.
Да уж, хорошее начало. Я кивнул ребятам на дверь, и когда они вышли, пролистал протокол задержания, вынул из шкафа чистый лист и ручку:
– И все-таки, для порядка, давайте я вас опрошу. Я буду задавать вопросы, а вы постарайтесь отвечать, – я говорил нарочито медленно и мягко – как обычно беседовал с задержанными, считая, что они в стрессе от привода могут легко сорваться и что-нибудь натворить. – Назовите ваше имя, фамилию, отчество.
Она молчала несколько секунд (я, как законченный кретин, смотрел все это время на ее губы – нежно-розовые, не слишком полные и красиво-изогнутые, нижняя чуть припухла и искусана), но потом вдруг назвалась:
– Серебрякова Софья Станиславовна.
Красивое имя, и шло ей, мелькнуло у меня. И по протоколу ей тридцать лет, а выглядит на двадцать с небольшим. Вслух я продолжил столь же мирно, не повышая голоса – по моим наблюдениям такой доверительный тон развязывал языки лучше всего:
– Из протокола задержания следует, что сегодня в пять тридцать пять вы встретились на улице с Олегом Викторовичем Самохиным, и выстрелили ему в грудь из пистолета «Беретта» модификации «Девяносто восемь». Все верно?
Она коротко кивнула.
– Зачем вы это сделали?
– Это мое дело. На этот счет я показаний давать не стану. Оформляйте постановление о возбуждении уголовного дела, как положено.
