Седьмого августа тысяча восемьсот восемьдесят шестого года два хорошо одетых господина средних лет, сидя за беседой и вечерними сигарами, спасали себя от скуки на палубе пассажиров первого класса. Светское общение затрагивало нейтральные темы, в то время, как взоры сидящих собеседников блуждали вдоль берегов Волги, где им совсем не за что было зацепиться. И, действительно, даже не самый привередливый путешественник, совершающий своё путешествие в конце девятнадцатого века вдоль русла Волги от Саратова до Царицина, вряд ли бы нашёл что-то, что могло привлечь его внимание, а тем паче, вызвать неподдельный интерес. На этом пути можно было отметить лишь Лысые горы, начинающиеся в районе города Саратова и переходящие в горы под названием Ушьи близ Камышина. Эти возвышенности в основном состояли из известковой глины – рухляка, гипса и шпата. Возможно, это была основная причина, по которой двум пассажирам парохода «Вера», принадлежащего акционерному обществу «Самолёт», было скучно и приходилось развлекать друг друга, пока судно шло вверх по течению от Камышина в сторону села Ровное. Оба собеседника попросту убивали время, периодически выпуская дым от сигар в летние сумерки. Возможно, что они занялись бы чем-то иным, более важным, если бы знали, что ближайший час станет последним в жизни каждого из них.
– Вы говорите серьёзно? Это первое Ваше плавание на пароходе по Волге? – вежливо интересовался первый господин.
– Да, всегда предпочитал поезда на дальние расстояния или же конные экипажи, – отвечал второй.
– И каковы Ваши впечатления, позвольте спросить?
– Великолепно, очень спокойно и комфортно!
– Вам повезло, что попался такой пароход, совершенно новая модель по типу американских пароходов с реки Миссисипи. А видели внутреннюю отделку? Cудам общества «Самолёт» такая обычно не свойственна.
– Неужели у нас научились строить пароходы, да ещё не хуже американских?
– Строят, но лучше пока не научились. Этот из Бельгии. Был заказан на заводе Коккериля, поговаривают, что за баснословные деньги. Представьте, триста тысяч рублей!
– Впечатляет, как и то, как много Вы знаете о пароходах! – польстил второй господин первому.
– Да, я часто путешествую по делам и предпочитаю пароходы. Знаете ли, есть время подумать и отдохнуть от суеты. Но обычно я выбираю компанию «Меркурий», там и комфорта больше и компания приятнее. Извините, я не Вас имею ввиду. «Самолётом» я тоже плыву первый раз. Не устоял, когда узнал какой пароход – знаменитая «Вера». Читал об этом корабле. Вот и решил сам оценить.
– И что говорит Ваш опыт? – поинтересовался второй господин.
– Весьма недурно, – ответил первый, притушив окурок от сигары и швырнув его за борт на потеху встречному ветру, – но уже поздно, и пора готовиться ко сну.
– Вы правы, – согласился второй, поднимаясь и разминая затёкшие ноги.
Пассажиры третьего, самого многочисленного класса на проходе, среди которых были: крестьяне, бурлаки, рабочие артелей, мелкие купцы, а также персы и греки, путешествующие по торговым и другим делам, тоже готовились отойти ко сну, закончив беседы о неурожае этого года и других бытовых проблемах простого человека.
В это время лакей, Алексей Чернышев, проходя по палубе вдоль кают первого класса, краем глаза заметил, что одна из кают открыта, и на её пороге стояла фигура человека. В этом не было бы ничего необычного, если бы эта фигура не держала в высокоподнятой руке одну из ламп, заправленных керосином, которыми был оснащён пароход. Казалось, человек хотел рассмотреть что-то на потолке каюты. Он стоял спиной к лакею, и Чернышев не видел его лица.
– Сударь, пожалуйста, осторожнее с этой лампой, не ровен час, пожар, – предупредил Алексей.
Человек с вытянутой рукой вздрогнул от неожиданности, и лампа выпала у него из рук. У лакея все похолодело внутри. Он кинулся вперед, падая на колени и вытягивая руки, чтобы поймать лампу. Однако, его мозг уже понимал, что тело не успевает. Прошло не больше секунды, и языки пламени уже лизали пол. Чернышев застыл в оцепенении ещё на пару секунд, пытаясь понять, что делать дальше, что предпринять? Он оглянулся, человек, уронивший лампу, таинственно исчез, как будто его никогда и не было. Алексей вскочил и кинулся за водой.
Матрос Николаев устало передвигал ноги. Ещё бы, смена выдалась напряженная, давненько такого не было. Помимо обычной работы, пришлось всю палубу очищать от нефти, которая использовалась на пароходе, как топливо. Непонятным образом прохудился рукав, по которому она закачивалась. Теперь матрос хотел только дойти до койки, упасть на неё и заснуть. Он повернул голову и увидел Чернышева в тот момент, когда лакей с размаху плеснул водой из ведра на лужу керосина, горевшую на полу. В результате этого действия огонь не только не потух, а совсем наоборот: лужу керосина расплескало по полу и стенам, которые также занялись огнём. Лакей остолбенел и в ужасе смотрел на происходящее.
– Что за дурень, зачем ты уронил лампу? – крикнул на него матрос и кинулся в сторону коридора.
Он схватил декоративный ковёр и попытался погасить пламя, накрыв его им, но огонь распространился уже не только на стены, но и на потолок. Пламя разрасталось на глазах. Оно быстро пожирало всё вокруг себя.
