– Белый-белый.
– Снег? – выпалила я.
– Да нет же, ну какой снег? Ты дослушай сначала, – раздражённо замахала руками Наташа, битый час безуспешно пытавшаяся объяснить мне заданное игрой слово.
– Ладно, продолжай. Но мы ведь по-прежнему говорим о его цвете? – на всякий случай уточнила я, пытаясь сопротивляться подступавшему всё ближе приступу уныния.
– Конечно. – Соседка по коттеджу пожала плечами, отхлебнула из огромной кружки ароматный чай с бергамотом и принялась сбивчиво заканчивать прерванную фразу: – Сначала белый-белый, а потом серый. Ну или чёрный. А вроде бывает и с пятнами. В общем, я не знаю.
И снова принялась за чай.
– Ничего не понимаю. И вообще, скучно это, надоело, – наконец честно пробурчала я и отодрала от своего лба липкую бумажку с надписью «ТЮЛЕНЬ» и соответствующей иллюстрацией. – А, ну конечно, что же ещё. А у тебя – муравьед.
– Кто?! – Наташа округлила глаза так сильно, что её тщательно приклеенные мастером длинные ресницы, мне показалось, в один миг беспорядочно переплелись.
– Му-ра-вьед, – повторила я по слогам. – Ты что, не знаешь разве такого зверя?
Соседка резким движением сорвала со лба свой стикер и уставилась на картинку. Я аккуратно потрогала, а затем взяла свою кружку с чаем. Он наконец остыл и перестал обжигать мой бедный чувствительный язык. Наташа же всем прочим температурным вариантам напитков, судя по моим наблюдениям, предпочитала исключительно крутой кипяток.
– Муравьеда я не знаю, – принялась искренне расстраиваться моя новая приятельница. – Надо хотя бы в интернете про него информацию поискать.
– Ага, поищи, – прыснула я со смеху и немедленно поперхнулась чаем.
– Чёрт! Чёрт! – разозлилась Наташа. – Опять забыла! Что за гиблое место эти «Сартовы озёра», если здесь даже мобильная сеть не ловит.
– Ну почему же гиблое, – снова захихикала я, – ага, мобилка и правда нигде не ловит. Но вчера мне, к примеру, удалось обнаружить, что местный вайфай подцепляется не только внутри здания администрации.
– А где ещё? – заметно оживилась соседка.
– Возле одной сосны, – сказала я. – Той самой, кривой, которая под окном кабинета директрисы растёт. Правда, опция доступна, похоже, только в рабочее время.
– Вот возле этой паршивой сосны нам, похоже, и придётся жить все оставшиеся двенадцать дней, – обречённо произнесла Наташа, залпом допила свой чай и стала выбираться из-за стола.
– Да ладно тебе, нашла, из-за чего расстраиваться! Тоже мне! – Я изо всех сил постаралась придать голосу вдохновляющую бодрость.
Наташа шумно выдохнула, взяла со стола свою пустую кружку и пошла в номер. Дверь на веранду она оставила открытой, чтобы по-прежнему меня слышать. Поняв, что моя последняя реплика прозвучала слишком уж фальшиво, я отбросила пустое притворство, и остаток фраз сопроводила серией честных печальных вздохов.
– Послушай, я с тобой согласна, нам скучно без привычных гаджетов, – рассуждала я вслух. – Но ведь мы специально для детей такое место подбирали. Вспомни, как старались тренеры, когда его искали. Как договаривались, утрясали детали, и по цене так приятно получилось. Мы же как раз хотели устроить мелким настоящий гаджет-детокс.
– Хотели, – глухим эхом отозвалась через открытую дверь Наташа.
– Ну вот и устроили, – уже почти бодро воскликнула я. – И ведь всего лишь одна эта малюсенькая неприятность по факту обнаружилась. – Я добавила голосу торжественности: – Давай обратимся к мудрости классика: нам таки придётся разделить печальную участь тех, кого мы любим.
– Чего? – не поняла соседка.
– А, это из Булгакова, – поспешила пояснить я. – В общем, нам с тобой придётся разделить участь наших детей и пожить какое-то время в состоянии интернет-голода.
– Придётся, да уж, – проворчала Наташа. – Тренеры плохого не посоветуют. Просто, знаешь, я как-то по-другому себе представляла обещанный директрисой «вайфай для родителей на территории».
Её голос теперь слышался из глубины номера, заглушаемый обильным звоном посуды. Она заваривала себе очередную порцию чая.
– Слушай, Ната, куда в тебя столько воды лезет? – уже в который раз за последние дни удивилась я.
– Я же худею! – торжественно объявила приятельница, вплывая на веранду со своей кружкой, схожей по объёму с небольшим ведёрком. – Когда пьёшь много чая, то меньше есть хочется.
– Тогда зачем ты туда столько сахара наваливаешь? – изумлённо брякнула я и тут же попыталась исправить свою бестактность: – В смысле, я хотела сказать, эти быстрые углеводы…
– Отстань, Люб, – с кислой улыбкой отмахнулась Наташа, примостив свою роскошную пятую точку на явно узковатую для неё деревянную скамью веранды. – Это вам, ходячим скелетам, каждая ложка сахара ядовитой кажется. А нам – красивым женщинам – сладкое совсем не повредит. Лишь жизнь подкрашивает, чтоб серой не казалась.
– Чего это ты меня скелетом обзываешь? – засмеялась я, имеющая вполне нормальный «сорок два – сорок четыре» при довольно миниатюрном росте. – И в сладком я себе не то чтобы отказываю. Ну разве что лицо в последнее время чуть-чуть осунулось. Но это всё из-за развода. Говорят, сильно влияет. Вот отдохну тут, надышусь, обновлюсь, – и увидишь меня свежую и настоящую.
