Глава 1. Красный велосипед
Аня провела рукой по тонкому речному льду, сметая снег, оставляя кровавый след. Под оголившимся ледяным стеклом бурлила мутная вода, пузырилась, кипела. Девочка ударила рукой, хотела разбить, но лед, хоть и был тонким, не поддался. Она ударила снова.
С илистого дна, откликаясь на удары, начало подниматься что-то маленькое, грязное. «Фарфоровая кукла?» – удивилась она и продолжила колотить и скрести лёд, сдирая пальцы в кровь, ломая ногти. Кукла металась вместе с водой ручья, билась с той стороны, трескалась и крошилась. От очередного удара с кукольного лица откололся кусок щеки, обнажая искусно выполненные фаянсовые мышцы и сухожилия. Короткие светлые волосы извивались змеями. Аня присмотрелась, и сердце сжалось, кирпичом продавливая грудную клетку. «Это мальчик?»
– Эй! – Крикнула она. Голос эхом разнёсся над ручьём, вороны взлетели с веток, каркая. – Эй! Кто ты? Да кто ты?! – Завопила она ещё громче и ударила по льду кулаком.
Кукла открыла глаза.
«Синенькая юбочка, ленточка в косе-е…», зашипел радиоприёмник, внезапно поймав волну. Девочка подпрыгнула, проснувшись на переднем сидении девятки.
– Разбудило? Выключить? На этой дороге всегда так, то ловит, то нет. Из-за холма вывернем, нормально ловить начнёт.
– Да нет, оставь, – проворчала Аня, вытирая холодный пот со лба.
– Скоро приедем. Ты чего? Опять кошмар?
– Нет пап, всё хорошо, давай окошки откроем, жарко.
***
Аня Волкова распаковала спортивную сумку на втором этаже облезлого деревянного дома. В этой комнате раньше жил ее отец, с рождения и до переезда в город на Неве после поступления в «Муху». Рисовал он всегда хорошо, правда, в основном пейзажи, выросший в степных краях, насмотревшись на холмы и траву. Академические дисциплины давались ему хуже, хотя по этому поводу он никогда не грустил, ведь истинной его страстью стала керамика. Точнее, она была его истинной страстью вплоть до встречи с Людмилой. И вот, отметив небольшую студенческую свадьбу, весело пробежав по Поцелуеву мосту, выждав пару лет, чтобы «встать на ноги», в жизни их молодой семьи появилась Аня, как и отец, получившая фамилию Волкова.
По началу Волковы жили в небольшой квартире в панельном районе, а затем, перебрались в центр, во многом благодаря стараниям и заработкам жены. Страстью Людмилы никогда не были ни муж, ни дочь, ни семья. Увлечённая политикой и карьерой, она редко бывала дома, ломая стереотипы о том, что главным добытчиком в семье должен быть мужчина. Но Аню и её отца это не смущало. Нельзя было сказать, что семья их не счастливая, хоть соседи и смотрели косо, да и одноклассники посмеивались. Но всё было хорошо. Было, до того зимнего дня, когда, вернувшись после секции плавания, в квартире на одном из центральных островов, двенадцатилетняя Аня услышала телефонный звонок.
Она все чаще задумывалась о том, какие страшные события запомнились ей из раннего детства. Она тонула в ручье и разбивала голову, упав с паутинки во дворе. Столько крови, текущей по лицу и футболке, она ни до, ни после не видела. Ужас в глазах смотрящих на неё детей, её подружку даже стошнило. Вспоминались и просто жуткие моменты. В городе тогда было неспокойно, и сообщения криминальных сводок провоцировали детей всем двором бежать и смотреть скорее, что же приключилось. Аня видела и дырки от пуль в стенах домов-колодцев, и ржавые хлипкие каталки с накрытым простыней телом, но даже это всё она бы не отнесла к очень уж плохим воспоминаниям. Но, тот звонок…
Сначала, он показался всем отличной новостью. Любой плясал бы от радости по квартире свой победный танец, а её отец именно так и сделал. И вот, в год двенадцатилетия, вместе со звонком от куратора галереи современного искусства, в жизнь Ани Волковой ворвался «чужой успех». Это стало страшным сном наяву. Страшнее даже тех кошмаров, что снились ей почти каждую ночь. Ведь теперь Аня росла в семье двоих успешных родителей. И казалось бы, счастье, но нет.
Она чувствовала себя самым ненужным существом на планете, в этой новой жизни родителям всегда было не до неё. «Ну ты же уже не маленькая, сама понимаешь», «это же для того, чтобы у тебя всё было», «в нашем детстве вообще ничего такого не было, а сейчас вон смотри, закончится выставка, придёт гонорар, что захочешь тебе куплю! Хоть пони! Нет, ну я серьёзно, Волчонок, хочешь пони?»
И если с самого рождения Аня привыкла видеть маму только по утрам, когда та спешила на совещания, собрания… «сегодня в штаб», «наблюдателем», «завтра поездка с председателем в область»… то смириться с отсутствием отца было сложнее. Квартира стала пустой. И тихой. Иногда заходила бабушка по матери, но и эти визиты были недолгими, здоровье у неё хромало. А потом настал май.
Все одноклассники с упоением ждали прихода этого предлетнего, пролетающего в одно мгновение месяца, ведь вот, неделя, две и «ура! Каникулы!». В понедельник вечером Аня Волкова сидела одна на кухне, доедая пюре с сосисками, которое она научилась очень вкусно готовить. Слишком тихо. От яркого света майских вечеров, готовящихся стать белыми ночами, в углах потолка точно сгущалась темнота. Слишком тихо и темно. Две тарелки, накрытые плёнкой, стояли на столе. Она не верила, что кто-то из родителей решит явиться на ужин, но убирать еду в холодильник не хотелось. Надежда – самый жестокий из ядов, с этим её «ну а вдруг?!».
