Паутина земли. Рассказы современных авторов

Родилась 22 ноября 1964 г. в Уфе, где живет и работает по сей день. В 1987 г. окончила с отличием филологический факультет Башкирского государственного университета. Член Союза писателей России с 2006 г. Лауреат конкурса детской и юношеской литературы им. А. Толстого 2007 г., серебряный призер конкурса «Золотое перо Руси» 2009 г. Автор книжек для детей: «Как троллейбус с трамваем бодался», «Веснушки моей бабушки», «Паруса в горошек», «Как бегемотик в школу ходил», «Лифт по имени Леня и другие необыкновенные истории» и др. Стихи и рассказы для детей Светланы Войтюк неоднократно печатались в журналах «Веселые картинки», «Миша», «Костер», «Мурзилка», «Бельские просторы» и др. Также Светлана Войтюк ведет активную деятельность по пропаганде детского чтения, ее хорошо знают во многих школах и библиотеках родного города.

Любашка заворочалась на печи. Сквозь сладкий утренний сон она слышала, как мама и тетка разжигали примус и стучали жестяными кружками. Любка тоже была не прочь позавтракать, в животе противно посасывало, впрочем, как и всегда. Но просить взрослых она не стала – все равно не дадут, скажут: «Не до тебя, на смену торопимся, дед покормит». Дверь захлопнулась, и Любашка, привычно прижавшись к спящему рядом с ней на печке деду, задремала. Она знала, что он совсем скоро закряхтит, зашевелится, да и слезет с остывшей за ночь печи, предварительно подоткнув под Любку одеяло со всех сторон. Потом истопит печь, вскипятит воду и только потом позовет ее: «Любаня, айда тюрю хлебать!» И Любка вынырнет из-под одеяла, натянет на ноги чуни и сядет рядом с дедом за стол.

Но сегодня он что-то разоспался. Любка тихонько сползла на холодный пол, стараясь не шуметь, не тревожить старика. Попыталась умыться: бр-рр, вода в умывальнике была ледяной. Самой разжигать примус четырехлетней Любке было строго-настрого запрещено. Она представила, как дед обычно делает ей тюрю: крошит в миску хлеб, мелко режет лук, чуть солит и заливает водой, пополам разведенной кипятком, и только потом добавляет в миску несколько капель постного масла. Любаша нашла на столе завернутую в тряпицу краюшку хлеба. Часть краюшки сжевала сразу, не утерпела, а остаток раскрошила в миску Лука не нашла, да и ладно, все равно брать нож в руки ей пока не разрешено. Зачерпнув ковшиком воды из ведра, плеснула ее в миску А потом щедро, совсем не так, как дед, налила туда масла из бутылки.

«Дед, а дед, сегодня я тебя кормить буду, вставай!» Но тот продолжал спать.

Любке страшно хотелось есть, поэтому ждать она не стала и уселась хлебать тюрю. Вкуснота! И почему только дед капает в тюрю так мало масла? Ведь если побольше – гораздо вкуснее! Постное масло, которого с излишком налила Любка, не хотело растворяться в холодной воде и липло к губам. Любка облизывала их и продолжала орудовать ложкой. Но вовремя спохватилась: деду надо оставить. Любка четко знала: всё съедать одной нельзя. Она усвоила это с той поры, когда они с мамой пришли прямиком с поезда в «родной дом», как называла его мама, а потом долго топтались в холодных сенях под тяжелым взглядом тетки Катерины. Любка была такого маленького росточка, что не могла дотянуться до маминой ладони, а потому держалась за мамину ногу, обхватив ее замерзшей ручонкой. Тетка Катя, загородив собой входную дверь, громко выговаривала матери: «И куда ты с дитем принеслась?! С мужем она развелась! Ишь чего удумала! Не могла до конца войны дотерпеть, что ли? Кто тут твоего дитенка кормить будет? Объесть нас хотите!» Мама тихим голосом возражала: мол, пил муж и бил до крови, и терпеть это было уже невозможно. Но тетка и слушать ничего не хотела, все вопила, не пуская их в теплую комнату. Потом скрипнула дверь, и в сенях с несколькими поленьями под мышкой появился дед. Его Любаша испугалась даже больше орущей тети Кати: лицо у него было уродливое, все в рубцах. Любка вздрогнула и еще сильнее обхватила рукой мамкину ногу. Но страшный дед вдруг улыбнулся почти беззубой улыбкой, бросил на пол топор и дровишки и закружил крошечную Любку в воздухе. А потом цыкнул на тетку Катерину: «Прекрати голосить, ко мне внучка любимая приехала!» и занес Любашку в прогретую печкой комнату.

Вскоре мать устроилась на работу телеграфисткой, а Любка целые дни проводила с дедом. Поначалу она пугалась его изуродованного лица и отказывалась спать вместе с дедом на теплой печке. Но дед знал, чем Любку приманить: он рассказывал ей сказки. Помнил их он несметное количество. И Любка, никогда еще в своей коротенькой жизни не видевшая книжек, увлеченно слушала деда, пытаясь представить в своем неискушенном воображении Ивана Царевича, Елену Прекрасную, коварную Бабу Ягу и злого Кощея. Постепенно Любка с дедом стали друзья не разлей вода.

У деда болели ноги, и он передвигался по избе, неловко переваливаясь с одной ноги на другую. «Деда, ты ходишь, как уточка», – говорила Любка. Она нарочно кривила ноги, совсем как дед, и показывала ему, как ходят утки. Дед смеялся и говорил: «Я не уточка, а селезень». «А кто такой селезень?» И он объяснял ей, кто такой селезень, и заодно рассказывал сказку про гадкого утенка, из которого вырос вовсе не селезень, а прекрасный лебедь. А Любашка внимательно разглядывала бугристое лицо деда с седыми, торчащими во все стороны бровями и спрашивала: «А ты, дед, можешь превратиться из селезня в прекрасного лебедя?»