– Евгения! – Женя вздрогнула, оторвалась от своей корректуры и подняла голову.
Софья Петровна строго смотрела на нее поверх очков.
– Евгения, – повторила она недовольным, как обычно, голосом. – Нужно на склад сходить. Нужно принести Роману Васильевичу две пачки. Ну, ты знаешь.
Роман Васильевич, их постоянный автор, унылый и занудный тип лет пятидесяти с зачесанными на лысину жидкими волосами, бросил на Женю тусклый взгляд. Точнее, не на нее, а сквозь нее. Женю он принципиально не замечал, видимо, считал ее предметом офисной мебели или оргтехники. Перед ним лежала коробка дешевых конфет – он каждый раз приносил такую Софье Петровне, это называлось у него «подсластить жизнь». Коробки были всегда одинаковые – видно, купил по случаю целую партию. Наверняка конфеты давно засохли.
– Почему я? – проговорила Женя, уже зная ответ. – У меня еще работа не закончена!
– У всех работа! – сухо ответила Софья Петровна. – Кроме того, у Настасьи Ильиничны, как ты знаешь, радикулит, у Леры сосудистая дистония, а у меня… – она не закончила фразу, громко закашлявшись. Ну да, у нее то ли хронический бронхит, то ли трахеит, то ли еще что-то в этом роде.
Женя вздохнула и поднялась. Она знала, что все равно придется идти, и лениво отбивалась без надежды на успех, скорее по привычке. И еще она отлично знала, в чем настоящая причина того, что никто из ее коллег не хочет идти на склад. В том, что при этом волей-неволей придется пройти через Третий Цех.
Женя вздохнула, взяла в углу тележку, вышла в коридор, огляделась по сторонам.
Возле лифта, прямо под табличкой «курение запрещено», курил охранник из «Алиби» Георгий. Увидев Женю с тележкой, Георгий плотоядно ухмыльнулся и проговорил:
– Что, опять на склад?
Женя взглянула на него исподлобья – зачем спрашивать? Что, так не видно?
А Георгий не унимался:
– Через Третий Цех пойдешь?
– А что – ты знаешь другую дорогу?
– А ты знаешь, что там случилось тридцать лет назад?
Женя тяжело вздохнула и закатила глаза. Началось! Она ушла бы, но нужно дождаться лифта.
А Георгий не хотел лишить себя удовольствия, рассказать ужастик вроде тех, что рассказывают перед сном друг другу дети.
– Один инженер-ботаник задержался после конца смены, что-то ему надо было то ли проверить, то ли измерить, и уронил в чан с кислотой очки. Попытался достать их, наклонился над чаном, у него от испарений закружилась голова, и он – бултых! Так от него – представляешь – через пять минут ничего не осталось. Совсем ничего! Но с тех пор каждый вечер его призрак появляется в Третьем Цеху, ходит по цеху и повторяет: «Где мои очки?! Где мои очки?!»
Женя слышала эту историю уже десятки раз, причем в самых разных вариантах, но Георгий последние слова произнес очень артистично, с жуткими подвываниями, так что у Жени озноб пробежал по спине. Чего этот тип и добивался.
К счастью, в это время подошел лифт, и Женя шагнула вперед.
Она спустилась на первый этаж, прошла по пустому полутемному коридору, толкнула железную дверь.
Дверь отворилась с громким надрывным скрипом. Точнее, даже стоном. Тоскливым, унылым, душераздирающим. Точнее даже, стоном. Но открылась не до конца – что-то ей мешало.
Третий Цех.
Женя протиснулась внутрь, протащила тележку, пошла вперед, стараясь не поднимать глаза и не отклоняться от узкой тропинки, проторенной между старыми, ломаными станками и пустыми фанерными ящиками.
Ей казалось, что она идет по заколдованному лесу, где за каждым деревом таится что-то загадочное и опасное, где из-за каждого куста за ней следит чей-то враждебный взгляд, и не дай бог сойти с тропинки – тут же тебя схватят липкие руки…
Но тут справа раздался едва слышный шорох, и она не выдержала, подняла глаза, посмотрела в направлении этого звука, хоть и знала, что этого не нужно делать.
Ничего, конечно, не увидела, кроме груды полуистлевшей бумаги, но на всякий случай тихонько произнесла:
– Это я! Ты как здесь?
В ответ в углу снова что-то зашуршало.
«Может быть, это просто кошка?! – подумала Женя. – Ну, или крыса… тоже, конечно, неприятно».
Шорох не прекратился, более того – из угла донесся едва слышный шепот.
Едва слышный, невнятный – но Жене показалось, что она разобрала в этом шепоте различимое слово:
– Пос-спеш-ши…
Женя закусила нижнюю губу, дошла до знакомого ящика, положила на него заранее припасенную конфетку, снова опустила глаза и пошла дальше.
Она каждый раз оставляла на этом ящике какое-нибудь небогатое приношение – конфету, пирожок из ближней пекарни, бутерброд с сыром… ей казалось, что таким образом она наладит отношения с таинственным обитателем Третьего Цеха. Может быть, даже подружится с ним. Но все равно ей было страшно.
Потому что на самом деле она понимала, что все это плод ее воображения, что на самом деле никто не верит, что в Третьем Цеху водится привидение. Ну как можно в двадцать первом веке верить в привидения? Это же не Средневековье замшелое… А дурак Георгий просто пугает ее, причем только ее, поскольку больше никто давно уже не ведется на его байки.
Но что Женя может поделать, если ей действительно страшно? И она придумала такой нехитрый ритуал. Как будто она верит в того, кто обитает в Третьем Цехе, кто бы он ни был. И каждый раз она оставляла ему гостинец в знак дружбы. И, разумеется, никому и никогда об этом не рассказывает, еще не хватало, засмеют ведь совсем… Так что пускай это будет их общий секрет.
