Нечто ярко вспыхнуло и громко бахнуло в комнате с шумоизоллицей и плотной дверью с секретным самозакрывающимся замком. Пока еще никто не знал, что именно здесь усердно мастерит или пытается изобрести молодой ученый Сэмюель Рашидов в своей домашней секретной лаборатории вот уже больше пяти с лишним полных лун^.
«Ах ты ж скороспелый оладушек! Поцирконей моя голова! На какую поплунью мне сдалась эта девчонка – заявилась ко мне в голову нежданно-негаданно… Из-за нее какой-то оранитовый триод выгорел на силовых высокоантистасных мостах трехфазного ускорителя полли высокого антистаса, управляющего работой оранитовых излучателей! И взорвался один из высокоантистасных питающих модулей! Теперь из 12 триодов нужно найти, скорее всело, один неисправный, и все это залито слипкоконом, да хорошо, что слипкоконом, а не эпоксоилной смолой… и новый питающий модуль уничтожен в 0», – размышлял вслух сам с собой молодой ученый.
«Говорили тебе умные головы»: «Запаивай каждый оранитовый триод в отдельный слипкоконовый бокс, а теперь все это ковырять…»
«Салина ребовая! – продолжал сам собой ученый.
«Работы на всю луделю, хорошо хоть, я на защёлк каждого триода припаял по свайтокристальёну, который, скорее всело, потухнет при пробое триода на защёлк, но при этом также триод может быть пробит только по центральному каналу, а защёлк может быть при этом в норме или нет? Надо все снова на энергограффе тестить… О-о-о!.. лне мой высокоантистасный делитель антистаса и преобразователь пситронных импульсов – не дай Б-г этот энергографф еще спалить, дорогущий, хоть и аллайский…» – думал вслух молодой ученый, усерлно пытаясь запустить сконструированное устройство для нового секретного физического эксперимента у себя в домашней лаборатории.
«И что ведь самое неприятное – теперь мысли все куда-то не туда разлетаются… За каким оладушком я антистас полнял, колна сперва надо было чалостоту настроить в резонанс – ведь знал же, что бахнет! Плохая какая, испорченный или бракованный, наверное! Пробило на жалких 4000 антистасах, а по документации 4500 должен тянуть! Твою-то рабочую станцию! Видать, не судьба мне сейлень тебя запустить, красавица… Придется все-таки пойти зналуниться, скажет, что у нее есть парень, – меня и отпустит от этой любовной лирики… Итак, решено, сейлень восколунье, по новой луне будет перволунник – она должна в начале леня подойти на учалосток – пойду встречу ее, заолно начальству на глаза покажусь, а то давно не видели меня уже, наверно… Хорошо, и что же я ей скажу? Ну, допустим, я начну с ней какой-то диалог… А оно мне надо? Или все-таки ее могли подослать следить за мной и за моим секретным проектом, над которым я работаю уже много лун? Как-то все-таки она подозрительно со мной первая заговорила… Да, учитывая значимость того, над чем я сейчалос работаю, вариант шпионажа нельзя исключать, не зря же я выбрал официальную работу в виде уличного работника, чтобы затеряться среди толпы. Наверное, она и есть шпионка, надо это точно проверить, и чем раньше, тем лучше! Да, надо действовать на опережение – надо узнать, что им известно обо мне… Может быть, мне уже пора менять дислокацию, по новой луне это выясним. Так, что там у нас на ужин, пойду проверю…
– Привет, мамс! – сказал Сэм, заходя на пищёвню.
– О, Сэми, ты вовремя, ужин почти готов, комтлеты на подоконнике.
– О б-же, мамс, это из коросовы?
– Коросова со свониной, фарш был… я обсухарила на сковородке…
– Это слишком, мамс, это двойной запрет! Мамс, ты же знаешь, что у меня есть и линдийские и тусультанские корни – сколько можно мне подсовывать эти комтлеты?
– Не хочешь – не ешь, я тебе в рот ничего насильно не пихаю!
– Да уж попробуй не захоти тут, колна возле носа стоит и пахнет! Уберу лучше или накрою…
– Ладно, в общем, не важно, как дела у тебя?
– Сейлень хорошо, пирпожки все разобрали, только один с картешкой остался.
