– Ух, холодища какая! – радостно прокричал папа, отряхивая на пороге пальто и топоча валенками по коврику.
Миланка и Артур дружно повернулись от стола.
– Ато! – вскричал Артур и с шумом отодвинув табуретку, помчался к отцу. Здесь, на далекой даче можно было говорить на своем языке, без страха и пустых вопросов. Миланка фыркнула, и продолжила есть сладкую рисовую кашу с изюмом. Она уже большая, за обнимашками бегать!
– Малейар, а ты чего, не встречаешь? – с грустным удивлением, спросил ато, тиская на руках Аримейа. Ато принес с собой не только морозный дух, но и незримую магию, которая снимала с их семьи человеческие имена. Уезжая далеко от людей на долгие праздники, они становились самими собой.
Здесь Артур становился снова Аримейа, его сестра – Малейар, их мама… а вот и она, вышла с кухни, утирая руки полотенцем.
– Олмадое, – улыбнулся ей папа, то есть, ато. – Оленька, чай, надеюсь, горячий? Пока доехали, так уж холодно…
Мама, а на эти несколько дней, ами, кивнула и глянула ато за плечо: где же другие гости? За дверью затопали, захлопали, весело загомонили… Миланка торопливо выудила кусочек разорпевшей толстенькой кураги из каши, сунула в рот и выскочила из-за стола. Большая, или нет, а там за дверью настоящий праздник! Ато заговорщически улыбнулся, подмигнул дочке, и с сыном на руках, распахнул дверь. Малейар-Миланка ахнула, и чуть не запищала: сначала вошла ёлка, острым шпилем вперед, такая пушистая, что заняла всю прихожую.
– Фух, еле сторговали, говорят, новый год прошел, куда вам? – забасила ёлка голосом дядьки Мирона, а здесь Марейра.
За ёлкой показался и он сам – огромный, с пузом и бородищей, настоящий дед мороз! "Ну а каким еще троллю быть?" – возмущался он, бывало, на дружеские подколы.
Дядька и правда был тролль, и им в самом деле, дядька, мамин брат. И для него было свое, теплое и родное слово для дачи: нейё, дядя со стороны матери.
Миланка его обожала, а еще больше своих камидры, то есть двоюродных. Забыв, что большая, она прыгала, сложив руки перед собой, как в молитве, и крутила головой, силясь за елкой рассмотреть братьев и сестер. Дядька поставил ёлку к стене, и наконец, впустил своих детей в дом. Миланка чуть не прыгнула на шеи всем троим сразу – братьям-двойняшкам и сестре. Весь большой, гулкий, двухярусный домища наполнился голосами. Обнимались и радовались друг другу взрослые, перекрикивая друг друга, вываливали последние, очень важные новости дети.
Альматие купили шубу, зелёную, как ёлка, и прям как настоящую, взрослую! Миариз и Махтэ выиграли путёвки в лагерь для детей нелюдей, поедут летом. Миланке аж стало неловко – она-то всего-навсего видела, как вампир за гаражами ел дохлую собаку… она долго ждала возможности рассказать эдакие дела, но конечно, все равно не здесь. Надо подождать, как нарядят ёлку, взрослые усядутся пить невкусную бурду и вести унылые разговоры. А вот дети уйдут на второй ярус, и будут там в полутьме и огоньках гирлянд с первого яруса, рассказывать всякое такое… они нарочно копили страшилки для дачи. Но у Миланки-то не страшилка, а правда! Воооот такие глазища, сам бледный и тощий! Мама сказала, не надо с такими ходить, и жалеть не надо – они попросят, мол, девочка, дай что покушать! Ты подойдёшь, а они тебя и покушают! Ну, Миланка не дура, ей вообще-то восемь, она скоро и волосы красить перестанет, как взрослая! У нее розовые, там, под краской. Но люди думают, наоборот, если дети троллей будут со своими ходить, то начнут балакать и тыкать – как же так, разве можно ребёнка красить, вы с ума сошли? А ещё хуже, если в толпе особого ребенка будет сразу видно, кому не надо… взрослые говорили эти слова с таинственными глазами и тихо: кому не надо услышит… кто не надо придет…
И Миланка ждала, чтобы стать взрослой и больше не красить – люди ведь ходят розовые и синие! И она будет. И никто не подумает – ага, да это троллиня! И не скажет, кому не надо... и кто не надо не поймет, кто она такая.
А взрослые, громко взрываясь хохотом, щебеча и трубя, как слон голосом дядьки, принялись ставить ёлку.
Дети, наперегонки, забыв, кто большой а кто маленький, ломанулись с визгами и писками на второй ярус за игрушками.
И даже самая старшая, девятилетка Альматие, для людей "Алла", не стеснялась орать:
– Я первая!
И визжать, когда братья ловко "увели" у неё из-под рук заветные коробки. Взрослые не урезали детям азарт, не прикрикивали "а ну, потише!" И не боялись, что кто-то разобьёт голову – все они были или чистыми троллями, или наполовинку, как Миланка и её братишка, их ато был эльфийским котом. "Да-да, он и сам только недавно узнал, ему какой-то умный специальный жрец сделал расклад", важно рассказывала Миланка, братьям и сестре, пока те рты открыв, слушали. Это среди нелюдей считалось особенной крутизной – смесь, разная кровь. Но за это же и приходилось прятаться не только от людей, которые просто не поверят и не поймут… а еще и хранить свою полукровность в секрете, под замком, быть очень осторожным. За такими приходят... Взрослые говорили о них шепотом и со страхом в глазах. Просто будьте умницами… и они были, как же не быть. Все дети понимали, какое слово избегают, засунув под огромный железный замок. И лучше его не то, говорить, а даже не думать.
