Пленники белых ночей
Один день в конце мая
Глава 1
Май 2024 года. Альтернативный Санкт-Петербург – по-прежнему столица Российской империи.
Бал «белого» класса
28 мая 2024 года. 19 часов.
Ах, как жаль, что это уникальное зрелище нельзя было снимать на мобильники! Но правила этикета требовали от его участников отключить телефоны.
Поэтому видео традиционного майского бала «белого» класса Смольного института благородных девиц никто ещё не выложил в интернет. Зрелище было доступно только для присутствующих в Концертном зале Зимнего дворца. То есть для избранных.
Два десятка девушек в белых платьях, скромно потупив глаза, стояли вдоль высоких окон в пол, выходящих на Неву. Спины прямые – знаменитая безупречная осанка смолянок. Трогательно голые шейки без единой нитки украшений – эталон бального наряда светской барышни, которую должно украшать только сияние молодости. По бокам вереницы воспитанниц – наставницы.
Вдоль противоположной стены зала выстроился Парадный отряд кавалергардов. Молодые офицеры, которых специально отбирают для украшения торжественных дворцовых мероприятий. В том числе для танцев.
Митя не без основания чувствовал себя в этом щегольском строю наглым самозванцем. Хотя, если разобраться, отчего же? Когда-то в этом зале танцевал его отец.
Митя скользнул взглядом по веренице смолянок. Белые платья и балетная осанка делали девушек похожими, но он точно знал, какую из них следует пригласить.
Лизу он узнал сразу. Несмотря на то, что фотография в интернете, как нарочно, была выложена скверного качества.
– Позвольте ангажировать вас на вальс…
О, даже в рифму получилось.
Девушка подняла на него глаза.
И…
Митю чуть не сбила с ног внезапно на него обрушившаяся аквамариновая волна. Стремительная, пенная, насквозь прогретая солнцем.
В этой пригрезившейся лучезарной волне было всё, чего так ждет и жаждет юная душа. Загадочный изменчивый аквамарин… Морская пена, из которой родилась богиня любви Афродита… И соль… Хотя причём тут соль? Ээээ… А при том, что, может быть, именно в таких пронзительно прекрасных мгновениях и сконцентрирована вся соль – то есть суть – бытия…
Придя в себя, Митя сообразил, что следует представиться.
– Дмитрий Го… – начал было он, щелкнув каблуками. Но тут же спохватился: – Э-э-э… Степан Оболонский.
Девушка посмотрела удивленно. Но тут же присела в любезном реверансе, слегка склонив голову.
– Елизавета Белосельская-Белозерская.
Очередной порыв неугомонного ветерка с Невы ворвался в приоткрытое окно и игриво дунул сзади на девичью шейку. Разметал вьющиеся локоны причёски и обнажил беззащитный затылок.
То, что открылось Митиному взору, очень его удивило. А он-то полагал, что нравы в Смольном институте гораздо более строгие.
Или у Лизы тоже есть тайна?
Чужой скелет в шкафу
Этот же день.
За 10 часов до бала.
– А знаешь, ваше сиятельство, что я вспомнил? – Костик вкрадчиво лязгнул челюстью, что было у него признаком некоторого сомнения. И всё же с достоинством в пух и прах промотавшегося аристократа объявил: – Мне кажется, я жил во дворце Белосельских-Белозерских.
– Эммм?.. Кха! Кха! – Митя даже слегка подавился своим утренним кофе.
Костик был фамильным скелетом в шкафу. Ну то есть как – фамильным. Проблема состояла в том, что фамилия прежних владельцев шкафа до сих пор оставалась неизвестной.
Родители купили громоздкий резной предмет мебели в комиссионке когда Мите было пять лет и семья жила в доходном доме на Гороховой.
Никто, конечно, не предполагал, что антиквариат будет чреват ошеломительным сюрпризом, к тому же неизвестного происхождения. Потому что сам скелет оказался подвержен амнезии. Он не помнил толком своего прошлого и очень от этого страдал. Оставалось только гадать: чьи же тайны он хранит…то есть уже позабыл? И где раньше стоял этот затейливый шкаф?
Пятилетний Митя тогда с жутким сюрпризом подружился и дал ему имя Костик. Хотя, прямо скажем, оно не очень-то подходило к весьма чопорным благообразным мощам. Но как еще можно было назвать скелет?
Имя прижилось, хотя в периоды дурного настроения скелет требует называть себя Константином.
– Да, кажется, вспоминаю… Я жил во дворце Белосельских-Белозерских, ваше сиятельство… – подал Костик очередную реплику из-за открытой дверцы шкафа, который стоял аккурат напротив Митиного стола. Таким образом создавалась иллюзия уютного семейного завтрака.
Костик любил обращаться к Мите согласно наследственному титулу. Кажется, скелету это даже льстило. Дескать, пусть неизвестно какой семье принадлежал шкаф раньше, но теперь-то точно – княжеской!
Хотя у Митиной семьи от прежней роскоши только один титул и остался. А всё потому, что когда-то его отец, блестящий кавалергард, пошел под венец с взбалмошной художницей-авангардисткой. Разумеется, по великой любви и без родительского благословления. За что суровый Митин дед не дрогнувшей рукой лишил ослушника наследства. Что и говорить, ближайшие предки по мужской линии отличались крутым нравом и друг друга стоили. Ни чета самому Мите – мягкому, вечно во всем сомневающемуся…
Так вот, в результате этой борьбы самолюбий юный князь Митя вырос не в фамильном дворце на Фонтанке, а в пресловутом доходном доме на Гороховой.
