Третий раз за десять минут Марго поправила сползающую на нос шляпу, которую нацепила в целях маскировки, и в десятый чертыхнулась. Широкие поля не столько прикрывали ее лицо, сколько мешали обзору.
Сам по себе головной убор чем-то из ряда вон выходящим не являлся. Многие в этот погожий денёк нацепили защиту разного уровня на лицо – кто шляпы и кепки, кто артефакты, а некоторые пожилые дамы по привычке прикрывались зонтиками.
Только вот кроме широких полей Марго решила прикрыться целиком, для чего накинула широкую шаль наподобие парео, о чем через полчаса пожалела. Солнце прогревало так, будто сейчас не начало июня, а разгар августа, и даже самая тонкая ткань на плечах заставляла ее остро потеть.
И пахнуть собой вдвое ярче.
Да, с такой маскировкой против чутья и зрения оборотня она не выстоит и минуты. Давид тот еще хорёк – буквально. И с подругой невесты встречался не раз, так что моментально отследит знакомый запах. Мысль облиться духами с ног до головы Марго, по зрелом размышлении, отмела, вспомнив курс социализации. В обществе, преимущественно состоящем из остро чувствующих существ, резко пахнуть, громко кричать или броско краситься считалось неприличным. Вызывающим. Привлекающим внимание, одним словом.
Последнее, что ей сейчас нужно.
Как проследить за оборотнем незаметно?
Марго еще раз осмотрела плавящуюся под летним зноем площадь. Прогуливающиеся дамы успели усесться на террасе неподалёку, воркующая парочка удалилась куда-то в переулок. Осталась только она, вызывающе заметная несмотря на все старания, просто потому, что стояла и никуда не двигалась. И мужчина, подпиравший собой стену здания неподалеку.
Наёмник! Ну, точно! Кто еще это может быть, весь лысый, в кожаной куртке, и с таким многообещающим набором на поясе? Тут и очки ночного видения, и отмычки, и короткий кинжал, больше похожий на зубочистку – для ритуального кровопускания, многие артефакты срабатывают только на кровь носителя.
Марго решительным шагом пересекла площадь, удаляясь от будущего объекта слежки. Хорёк Давид Ферризо работал в межмировом торговом центре, высоченном небоскребе, серебристой стрелой уходившем в небеса Перекрёстка. А наёмник стоял на пороге элитного кафе с оригинальным названием «Сладость», на противоположной стороне, и кого-то ждал.
Ну, будет у него одним клиентом больше, решила Марго, и вежливо постучала пальцем по плечу бугая. Руку для этого пришлось неудобно задрать, ростом он вымахал немаленьким.
– Привет. Хочешь заработать?
Мужчина обернулся, чуть опустил темные очки с приподнятыми запасными стёклами, загораживавшие пол-лица, и скользнул по ней оценивающим, раздевающим взглядом.
Марго прекрасно осознавала, что радикально отличается от принятых в этом мире стандартов красоты. Женщин здесь признавали в двух категориях – тонкие, хрупкие статуэтки и подтянутые, хищные воительницы. Ни у одной из них не имелось пятого размера бюста, равно как и округлых, мясистых бёдер. Впрочем, Марго никогда не комплексовала по поводу своей фигуры.
В обоих мирах, которых она успела побывать, водились мужчины-исключения из правила, которым плевать было на кости и мышцы, и которые заводились при виде округлостей и ямочек.
И того, и другого у Марго водилось в избытке.
– Хочу. – басом промурлыкал наёмник, и у Марго екнуло сердце. И не только.
Фразу мужчина построил крайне двусмысленно, учитывая, как долго он облизывал ее фигуру взглядом. Так что девушка едва успела подавить желание уточнить – ее, или заработать он хочет.
Лысина наемника отражала солнечный свет лучше любой Луны. Будто для компенсации отсутствия растительности на макушке, щеки покрывала отросшая, минимум недельная щетина, темно-каштанового цвета. Квадратная челюсть упрямо выдвинута вперед, брови густые, почти сросшиеся на переносице. Похож на какого-то французского футболиста. Марго никогда не была сильна в спорте, зато рекламу трусов, для которой позировал лысый харизматичный полузащитник, запомнила хорошо. Очень уж трусы тогда соблазнительно обтягивали все, что обычно скрыто от любопытных взглядов.
Хрипловатый низкий голос бархатистой кистью пробежался по ее позвоночнику.
Марго всегда испытывала слабость к низким мужским голосам. Они будили в ней нечто хищное, первобытное. Хотелось подойти к такому мужчине, особенно если он так же хорош собой во всех местах, как тот французский футболист, потереться об него телом и предложить скоротать часика два-три.
Вместо этого она всего лишь сделала один шаг назад, возвращаясь на пристойное расстояние в полметра. Учитывая острый слух оборотней, можно было и с трёх метров шептать, он бы услышал, но засевшие с детства привычки так просто не перебить.
– Зайдём в кафе? – предложила она. – Я объясню, что нужно делать.
Мужчина молча посторонился, пропуская ее в темное после ярко освещённой улицы, дурманяще пахнущее ванилью и шоколадом, помещение. Цены здесь кусались, и сама бы она сюда в жизни не зашла, но выбирать не приходилось. На площади Содружества размещались только самые дорогие заведения, как торговые точки, так и офисы корпораций. Не всем по карману была цена квадратного метра в центре столицы Перекрёстка. Стоимость месячной аренды за квадрантный метр здесь примерно равнялась доходу средней руки фермы где-нибудь на окраине.
