1. 1 глава. Игорь. Пытка жаждой.
- Пи-и-ить... Пи-и-ить-ть...
Кто я? Что я? Су-у-ка-а... Что со мной?
- Рука-а... Где моя ру-ука?
Я не чувствовал правую руку. Совсем. Абсолютно. Неужели? Пашка. Бар. Виски. Танцы. Шмара в туалете. Виски. Водка. Виски. Танцы. Блядь. Что дальше? Пашка. Менты. Столб. Столб? Столб! Авария! ГДЕ. МОЯ. РУКА?
- Сергей, переверни этого... мудака. Руку себе отлежал скотина!
Это он обо мне? Кто здесь? Отец?
- Отец! Пи-ить!
Меня переворачивают, и в глазах медленно появляются очертания предметов и насмешливая морда отцовского водителя Сергея.
- Серёжа, принеси ему водички из-под крана, будь добр!
- Из фильтра...
Из-под крана! Совсем отец охренел - там же грязи ведро! Но на меня не обращают внимания, а когда Сергей появляется с бокалом полным холодной (видно по испарине на стенках стакана) воды, и я ее вижу... мне уже пофиг, где он её набрал - хоть в унитазе! Я тянусь к нему, к этому стакану, как к источнику жизни и даже причмокиваю от удовольствия, еще и не прикоснувшись!
- Стоп, Сергей, поставь во-от сюда, ко мне на столик. Все, можешь идти, я сам справлюсь! Спасибо тебе!
- Да не за что, Алексей Владимирович, всегда рад вам помочь...
Воду! Мою воду отдай! Сфокусировать взгляд на отце, сидящем в дальнем углу комнаты в моем любимом кресле, я не могу, как ни пытаюсь. Блядь, опять очки свои где-то потерял! Но это все - мелочи... Сейчас самое главное - вода. Нет, не так! ВОДА!!! Отец, задумчиво растягивая слова, произносит, обращаясь к так и не ушедшему Сергею:
- Ничего-о, ничего-о, сам приползет, пьянь безголовая!
Держась обеими руками за голову, я сажусь на постели. Комната бешено вращается.
- Во-от, - довольно продолжает отец, - я же говорил тебе, Сережа, сейча-ас... сейчас очухается. Потом запихнем его в душик, да под холодненькую водичку-то! Глядишь, через часок и протрезвеет.
- Ой, что-то я, Алексей Владимирович, сомневаюсь! Ой, что-то сомневаюсь...
А ты, скотина такая, не сомневайся, я приду в себя, морду тебе начищу, как пить дать, начищу! ПИТЬ!
- Блядь, дайте воды, изверги!
- Сынок, ты у нас кто? Ты у нас - человек культурный, образованный, грамотный, выражайся русским языком, пожалуйста, - это мне говорит тот, кто только что пьяню меня называл, да еще и безголовой!
- Ладно. Понял. Тебе нужно поговорить со мной. А мне в душ. Так?
- Правильно. Давай, сынок! И не вздумай свалить из квартиры по-тихому. Сережа, проследи!
Я, держась за стены, полосатые обои на которых упорно отказываются соблюдать закон параллельности прямых и норовят пересечься прямо перед моими глазами, ковыляю мимо отца в сторону ванны.
Голова начинает работать только тогда, когда выйдя из душа, где я минут пятнадцать не только истязал свое тело ледяной водой, но и напился вдоволь, яростно отстукивая чечетку зубами, и трясясь всем телом, я почувствовал запах кофе, доносящийся из кухни.
Отец все также восседает в моем кресле, попивая кофе из моей любимой кружки! Знает, зараза, что я терпеть не могу, когда берут мои вещи! Специально это делает, чтобы вывести меня из себя!
Невозмутимый Сережа ставит передо мной на прикроватную тумбочку чашку с кофе и выходит из комнаты. А отец начинает свою головомойку:
- Сколько можно, Гарик? Сколько можно пить и шататься по ночным барам? Сколько можно водить в квартиру шлюх?
Я вскидываю голову - неужели привел? Вроде бы, там, в баре, в туалете оприходовал. Хотя... как домой добирался, я совершенно не помнил.
- Да-да, сынок, выпроводил отсюда одну... хм, а если бы я с мамой приехал? Она, кстати, собиралась. Представляешь, какую тут истерику она бы закатила? - в голосе отца, несмотря на суть произносимых им слов, я слышу нежность и бесконечную любовь к матери, этими чувствами всегда был наполнен наш дом... не то что тот, в котором я жил с Катей...
Ее имя болью отзывается в сердце, и я стараюсь отвлечься, вдуматься в речь, произносимую отцом, чтобы не вспоминать ее, свою жену. Бывшую, теперь уже.
- Ну, сколько можно? Полгода уже прошло! Полгода! Пора бы за ум взяться. Место для тебя в моем издании всегда будет. Его я не отдам никому – это да! Но дело же не в нем! Ты сам понимаешь, что суть журналистской профессии во многом сводится еще и к известности. Имя, которое у людей на слуху, привлечет к статье внимания гораздо больше, чем незнакомое, нераскрученное. Тебя начинают забывать! Ты понимаешь, что потеряешь всё, чего успел добиться в жизни? Ты понимаешь, что еще немного, и мне пора на пенсию будет? Кто вместо меня редактором станет? Если за голову не возьмешься, то Борюсик местечко отхватит! Он, хоть талантами и не блещет, работает, как та тягловая лошадь...
- Я не хочу возвращаться в редакцию.
- Почему? Вспомни, какие ты статьи писал! Целые расследования проводил.
Наш журнал назывался "Сверхъестественное" и специализировался на журналистских расследованиях всевозможных мистических, потусторонних историй, большая часть которых, конечно же, была выдумана. Остальные – основывались скорее на суевериях, слухах, домыслах, и простом отсутствии знаний. Я долгое время верил, что однажды я все-таки встречу что-то по-настоящему пугающее, иномирное, инопланетянское, или, на худой конец, немножечко таинственное. Но годы шли, и мне становилось скучно.
