Остановив «хаммер» в постовом дворе, Ромка некоторое время сидел неподвижно, очень сосредоточенно глядя в лобовое стекло и нежно держась за затылок, потом тяжело вздохнул и неохотно полез из машины под кружащийся легкий снежок. Посмотрев на стоящий рядком постовой транспорт, который, судя по всему, никуда еще сегодня не выезжал, он снова вздохнул – на сей раз чуть облегченно, повернулся, выудил с заднего сидения увесистый пакет и большую круглую коробку, аккуратно защелкнул дверцу коленом и направился к крыльцу, снег перед которым был густо застелен постовыми котами, отреагировавшими на его появление без обычного энтузиазма. Некоторые лишь слабо пошевелились, и только Господин Кизлярский протяжно мяукнул и попытался встать, но тут же шмякнулся обратно и перевернулся лапами кверху, демонстрируя туго набитый пушистый живот, после чего громко икнул.
- Понятненько, - констатировал Ромка. – Тоже отмечали, защитники Отечества?
Черный Доктор, самый здоровенный из всех четвероногих обитателей поста, изогнулся и тяжело перекатился с одного бока на другой, тускло глядя на прыгавшую неподалеку по снегу встрепанную ворону. Ворона, посмотрев на него, злорадно сказала:
- Кра!
Кот страдальчески скривился и закрыл морду лапами. Ромка, хохотнув, перешагнул через него, поднялся по ступенькам, сунул коробку под подмышку, открыл дверь и застыл, ошеломленно глядя на Летчика, который неуклюже пританцовывал посреди рабочей комнаты, возя по полу шваброй. Спереди на Летчике поверх джинсов и свитера был повязан кружевной передник с вишенками, а на голове топорщилась наколка, сделанная из бумажной салфетки и прихваченная скрепками за густые волосы. Данька что-то неразборчиво напевал себе под нос, и наколка весело шуршала и покачивалась в такт его движениям. Моргнув, Ромка отступил на крыльцо, захлопнул дверь, повернулся и несколько раз глубоко вдохнул морозный воздух, устремив взгляд на ограду, потом сказал самому себе: «Та не!», - развернулся и снова открыл дверь. Никуда не девшийся Летчик сердито посмотрел на него и, продолжая орудовать шваброй, угрожающе произнес:
- Вот только попробуй кому-нибудь рассказать!
- Вначале я решил, что у меня глюки с похмелья, - Ромка закрыл за собой дверь, - но потом вспомнил, что я – детектив, и мне следует включить свою дедукцию.
- Не надо тут ничего включать, - пробурчал Данька, запуская швабру под один из столов. – Я убираю!
- Кому проспорил?
Летчик неохотно кивнул на Тая, который, взъерошенный и слегка помятый, сидел на своем месте и сонно потягивал дымящийся чай, наблюдая за Летчиком за откровенным удовольствием. Гончая приветственно подняла руку, потом потянула к себе лежавший на столешнице телефон, и Данька немедленно возопил:
- Был уговор не снимать!
- Какая нервная леди! – фыркнул Тай, отпихивая телефон, и обосновавшийся в кресле за соседним столом Серафимыч тоненько захихикал. Летчик свирепо посмотрел на обоих и поехал со шваброй в другую часть комнаты, а Ромка кивнул хищнику.
- Здоров, Семафорыч! Ну вот уж кого-кого, а тебя в послепраздничное утро мне тут совсем не надо! Опять что-то видел?
- Не-а, - прожора замотала головой. – Совсем ничего не видел! Вот и зашел об этом сказать, чтобы вы были спокойны. Ну и поздравить! С прошедшим, Роман Валерьевич!
- Как трогательно. Спасибо. А теперь выметайся!
- Можно я еще посижу, Роман Валерьевич?! – заныл Серафимыч. – Там холодно! Я ж чего – я ж никому не мешаю!
- Ладно, так и быть, но чтоб тихо! - Ромка поставил коробку на свой стол, вытащил из пакета термос и пошел к холодильнику. Перегрузив в него содержимое пакета, он обернулся, оглядел пустые столы и только сейчас обнаружил за одним из столов Дюху, который спал на столешнице, раскинув в стороны руки, слегка присыпанный бумагами и прикрытый своей курткой. Очки сидели у него на затылке, поблескивая золотистой оправой, к одному из стеклышек прилип листик петрушки. Перед компьютерной клавиатурой стояла бутылка пива, кокетливо перевязанная на горлышке праздничной ленточкой. – О, еще один павший на поле брани! Я так смотрю, с бранью вчера нормально все было, когда мы ушли. А где остальное?
- В комнате отдыха, - Тай придирчиво поправил свою белую с коричневыми вставками жилетку. – Но ты лучше туда не ходи.
- А что там? – Ромка прищурился. – Бабы?
- Нет там никаких баб! – отрезал Летчик с явным сожалением.
- Еще? Или уже?
- Тебе-то какая разница?! Мы взрослые свободные люди!
- Это ты-то взрослый? Живо снял фартук моей жены! Юлек вам вчера в нем на стол накрывала, а ты его себе на чресла намотал!
- Ну, нет, еще десять минут! – Тай глянул на часы. – Данька же его не на голое тело натянул, что с ним сделается?! Какой-то ты бодрый с утра – что, недолго вчера сидели? Или неактивно?
- Да в том-то и дело, что и долго, и активно – причем настолько, что у меня окончание из памяти прям вывалилось, - Ромка, расстегнул дубленку, плюхнулся в кресло и пододвинул к себе коробку. – И мне от этого как-то очень не по себе.
- Тогда извинись, - посоветовал Тай.
- Перед кем?
- Ну на всякий случай перед всеми. Ты у Юли спросил, чего было?
