Приключенцы

Уходить Маклаю пришлось огородами. Очень быстро. Ночью. С пустыми руками. А все из-за того, что дочка старосты оказалась ужасно ревнива — Маклай на сестру кузнеца всего лишь глянул, один раз. Ну ладно, не один, но это неважно, до сеновала-то не дошло. Но глупой упрямице не докажешь не докажешь, вот и пришлось драпать.

Бегал Маклай хорошо, быстро, ни одна собака не угонится, что было не раз проверено. Поэтому кадушки с дегтем и мешка с перьями в очередной раз удалось миновать. Жаль только, что еды не прихватил на дорогу, ну да ладно.

Когда деревня осталась позади, и оголтелые собаки, устав бить лапы, повернули домой, Маклай перевел дух и огляделся — вокруг под лунным светом серебрилось поле, невдалеке темнел лес, где наверняка найдется сосенка-другая, под разлапистыми ветвями которой можно сладко проспать до утра. Так он и сделал — двинулся в темнеющую чащу, рассудив, что лесное зверье вряд ли бросится на него со смолой да батогами.

В лесу бодрости поубавилось — там оказалось темно и как-то совсем неуютно. В голову полезли мысли о медведях, поджидающих за деревьями и потирающих лапы в ожидании легкой добычи. Маклай уже подумал вернуться на поле — там все-таки луна — и поискать стог сена подальше от деревни, но в этот момент ему почудился огонек, мерцающий невдалеке между деревьями.

Рассудив, что медведи (а также кабаны и волки) на такие хитрости не способны, Маклай двинулся на свет.

Огонек оказался маленьким аккуратным костерком, возле которого на поваленном дереве сидел мужик в черном плаще до пят. Лицо его скрывалось в тени глубокого капюшона.

— Здрав будь, добрый человек, — сняв шапку, поклонился Маклай. — Дозволь у костерка посидеть.

— Посиди, чего уж, — мужик подвинулся, освобождая место. — Как занесло тебя, мил человек, сюда в такой час?

— Да я это, мимо беж… шел, — Маклай умостился на бревнышке и протянул руки к огню.

Желудок очень не вовремя решил напомнить о себе, издав тоскливую песнь.

— Голоден? Хочешь, угощу?

Мужик сунул руку в карман, достал здоровенный гриб и протянул его Маклаю. Шляпка в свете огня оказалась красной в белую крапинку.

Маклай отпрянул, по спине побежали мурашки.

— Благодарствую, господин колдун, — произнес он, стараясь не стучать зубами. — Я совсем, ну ни капельки не голоден.

— Как знаешь, — колдун откусил от гриба и принялся жевать.

У костра воцарилась тишина, нарушало которую лишь негромкое чавканье.

— А с деньгами у тебя как, мил человек? — спросил колдун, дожевав и стряхнув крошки в траву.

Будет грабить, понял Маклай и слезно воскликнул:

— Нету! Ни единой монетки! Гол как сокол, как дальше жить не знаю!

И вывернул карманы, из которых посыпались остатки уворованного у старосты табака.

— Не знаешь, говоришь? — колдун посмотрел задумчиво. — Так я тебе подсоблю, выполнишь мою просьбу — будешь в золоте купаться, серебром подтираться, на медяки поплевывать.

Маклай замер, переваривая услышанное — про золото ему понравилось, про медяки тоже, только подтирание серебром слегка озадачило.

— Ну так что? — спросил колдун.

— Что? — отвлекшись от размышлений, переспросил Маклай.

— Просьбу мою выполнишь?

«Леший с ним, с серебром», — подумал Маклай и торопливо ответил:

— Да.

— Вот и отлично, тогда пойдем, — колдун поднялся.

— Куда это? — Маклай насторожился — отправляться куда-то ночью с колдуном показалось ему очень плохой идеей.

— Куда-куда, просьбу выполнять. Тут недалеко, не бойся.

«А, ладно, — подумал Маклай, — была-не была».

Место, в которое они пришли, выглядело зловеще: сухие мертвые деревья раскорячились, словно злобные чудища, в переплетениях ветвей что-то светилось, скрежетало и двигалось. Призрачный лунный свет делал это место еще более неприятным.

— Нам сюда, — колдун подвел Маклая к самому огромному дереву и поднес к стволу огарок свечи — перед ними открылась огромная дыра, уходящая в такую глухую тьму, что у Маклая поджилки затряслись. — Залезешь внутрь, спустишься вниз…

— Я?!

— Ты.

— А может, не надо? — Маклай хотел сделать шаг назад, но ноги словно к земле приросли.

— Надо, Маклаюшка, надо, — голос колдуна пробирал до костей. «Откуда он знает мое имя?» — мелькнула мысль. И тут же исчезла. — Ты обещал, а значит должен исполнить. Так вот, спустишься вниз, и там, внизу, будут три пещеры…

Спуск в бездну казался бесконечным. Маклай пыхтел, изо всех сил удерживая веревку, перебирал ногами, упираясь спиной в старый шершавый ствол. За шиворот сыпалась труха, снизу тянуло холодом… Наконец ноги потеряли опору. Отпустив веревку, он полетел вниз и приземлился, как и было обещано, на кучу сухой листвы.

Внизу, как ни странно, было светло — мерцали гнилушки, светился мох, даже букашки какие-то летали, сверкая крыльями.

Как и рассказывал колдун, Маклай оказался на площадке с тремя светящимися тоннелями. Лезть в них желания не было, но, вспомнив про обещанные понос-почесуху-срамную болезнь, он взял себя в руки и двинулся в крайний правый проход.

Шел он недолго и почти сразу вышел в пещеру, посреди которой стоял сундук, а на сундуке том — Маклай аж рот раскрыл — сидела демоница нечеловеческой красоты, из всей одежды на которой были только расшитый каменьями лиф да юбка блестючая с разрезом до пояса.