(“Тест Веры»)
Я еще немного постоял у края обрыва. Ниже, метрах в двадцати, волны накатывались на маленький пляжик темного песка, расчерченный вдоль полосками черных кусочков слюды, выплеснутой на берег ночным прибоем.
Стебли сухой полыни оставили на обшлагах коричневых вельветовых штанов пятна ярко желтой пыльцы. Я нагнулся стряхнуть её и обнаружил, что на правой туфле развязался шнурок. Я затянул его потуже, едва не порвав старые, истрёпанные нитки, уже связанные в паре мест и с трудом пролазящие через ушки старых парусиновых ботинок.
Пока я стоял, солнце полностью взошло, утренний ветер сменил направление, стал более резким и прохладным. Я поежился повернулся к морю спиной и зашагал к дому. Солнце горело через рубашку, я шел по подсохшей на ветру траве и думал о запахе осеннего моря. Пахло мокрыми досками.
Мой дом – высокий одноэтажный бетонный брус неправильно, мятой формы, заглублённый в каменистую почву, с большими несимметричными окнами и мелкими бойницами, разбросанными по всей поверхности стен. Когда я впервые увидел эти до жути странные дыры причудливой формы в серых стенах мне захотелось сразу развернуться, пойти прочь и поискать для жилья что-то другое. Но первое же утро и день не только примирили, но и заставили меня полюбить мастерство архитектора, превратившего внутренности дома в гигантские солнечные часы. Каждый день двигаясь по новой траектории, солнце проникало через определенную бойницу и освещало именно те уголки, в которых по мнению архитектора следовало проводить время именно в этот час дня. Я прожил здесь не так долго, всего лишь конец лета и начало осени, но почти каждый день открывал для себя какой-то новый уголок следуя траектории падающего луча.
Перед входной дверью стояла большая стеклянная бутылка молока, пакет с продуктами, пачка газет и какие-то рекламные листки и счета. Я сгреб все обеими руками, коленом открыл дверь и заметил на придверном коврике еще один конверт, аккуратно просунутый в прихожую через щель.
Я отнес на кухню полученное из лавки и вернулся за конвертом.
Он был без обратного адреса. Простой, белый конверт. Защита на клеевой полоске клапана не сорвана. Я слегка распахнул створки и увидел внутри узкий листок, явно оторванный от какого-то документа и использованный для записки. Я закрыл конверт и толкнул его его на край большой кухонной столешницы, сделанной из слоистого полевого камня.
Мне не хотелось идти к комоду, и я сполоснул стакан стоявший в мойке с утра, налил в него свежего молока, вытащил из пакета длинный батон. Отломил большой кусок, зажал его зубами и пододвинул к себе свежую почту. Нажав коленкой на дверцу стола выщелкнул дверцу с мусорным ведром, в которое по порядку полетели рекламные буклеты, просмотренные счета, газеты, пара тощих научных журналов, один толстый, несколько приглашений на выставки и концерты.
Один журнал я оставил на столе, решив почитать его перед сном. Потом я смахнул туда же крошки от булки, а стакан отправил обратно в мойку.
Чтобы дотянуться до отложенного конверта с запиской мне потребовалось встать с табуретки и довольно сильно нагнуться над столешницей. На секунду я замер и понюхал стол. Он пах старым маслом, полем, травой и еще чем-то не опознаваемо древним. Я зацепил конверт кончиками пальцев и подтянулись к себе по шершавой поверхности необработанного скола камня.
В конверте оказалась написанная от руки записка: “Выход сегодня, в 12:15. На все воля Божья. Аминь.”
Я осмотрелся. Луч света падал на большое покойное кресло у журнального столика, стоящее почти в центре гостиной. Я вытащил из мойки стакан, не споласкивая налил в него молока, отломил еще один кусок хлеба. Руками разломил вдоль и положил внутрь большой кусок сыра, лежавший в пакете с продуктами. Сунул подмышку журнал, подхватил стакан, бутерброд и отправился к освещенному солнцем креслу. Было без пяти минут двенадцать.
– И как вам? Мы можем посмотреть что нибудь еще, если у вас есть час-полтора свободного времени.
Пока меня не было, его костюм не стал менее безупречным, уровень колы в стакане уменьшился примерно на палец, а закладка в книге переехала на несколько страниц ближе к концу.
– Мне нравится. А как там с соседями? Всегда будет так пустынно?
– Это место не пользуется бешеной популярностью. Осваивать его начали несколько лет назад, поэтому и пейзаж кажется несколько унылым и однообразным. Знаете, как это бывает: сменилось начальство, привлекли новых маркетологов, они что-то посчитали. Выходило все не так плохо. Даже хорошо. Компания вложилась в ландшафтных дизайнеров, архитекторов, интерьерных дизайнеров. А потом вдруг выяснилось, что предпочитающих такой стиль жизни нельзя селить слишком плотно. Ошибка маркетологов в какой-то одной запятой, и мы получили почти пустой берег с очень интересной архитектурой, инфраструктурой и большими издержками на рекламу.
– То есть никто в ближайшее время не поселиться рядом?
– Скорее всего. В какой-то отдаленной перспективе, возможно. Но пока, в пределах разумной видимости и дальности ходьбы нет никого. В качестве бонуса к вашему решению мы можем предоставить машину, и вы можете немного потрястись по степной дороге и навестить пару своих ближайших соседей, поболтать о том, о сем.
