— Неужели ничего нельзя сделать, чтобы они не тронули меня? – спрашиваю, скорее, от отчаянья. Мир задумчиво меня разглядывает.
— Один способ есть, – говорит наконец, я смотрю с надеждой. – Я могу тебя пометить.
— Что это значит?
— Оставлю на тебе свой запах, оборотни будут его чувствовать и не тронут. Ты будешь считаться моей, для нас это многое значит.
Так, не совсем понятно, но то, что появился шанс, уже радует.
— Хорошо, ты можешь меня пометить?
Мир поднимается, глядя с насмешкой.
— Ты ведь не понимаешь, что это значит? – интересуется у меня. Я качаю головой. – Чтобы на тебе остался мой запах, мы должны заняться сексом.
Я расширяю глаза в изумлении и несколько секунд смотрю на него, как на умалишенного. Он же не может это всерьез предлагать? Мир молчит все с той же улыбочкой на губах. Кажется, эти издевательства всерьез доставляют ему удовольствие.
— Мы не можем заняться сексом, – отвечаю все же. – Я фригидная.
Он только вздергивает бровь, глядя на меня. Конечно, после случившегося на озере такие заявления как минимум выглядят странно. А само случившееся нуждается в разъяснении, которого я не собираюсь давать.
— Но я-то нет, – не спорит он с моими словами.
— И что это значит?
— Ты можешь доставить мне удовольствие ртом. Я даже глаза закрою, чтобы твоя фригидность мне не мешала.
Очень смешно. Он издевается, откровенно так издевается. Неужели думает, что я соглашусь на такое? Пытаюсь представить, как я опускаюсь перед ним на колени и… Тело пронзает острым импульсом, и я поспешно трясу головой, отгоняя эти мысли. Чего доброго, Мир опять почувствует мое возбуждение. Не знаю, как он это делает, но делает ведь…
— Может, ты сам себя удовлетворишь? – спрашиваю его.
Если достаточно того, чтобы на мне оказалось его семя, то это вполне себе вариант. Но конечно, не для Мира. Он усмехается, качая головой.
— И какая мне от этого радость, фригидная? Я тебе не безвозмездно помогаю, мне нужно что-то взамен.
Я сжимаю зубы, тяжело выдыхая через нос. Животное мышление, ты мне, я тебе, чего я еще ждала?
— Ладно, сделаю тебе поблажку, – он подходит ближе, я инстинктивно отступаю назад и упираюсь спиной в дерево. – Можешь сделать рукой. Решай скорее, девочка, время работает не на тебя.
Я сжимаю зубы, а потом произношу:
— Хорошо. Только у меня будет одно условие: ты ко мне не прикасаешься.
Мир подходит почти вплотную, но условие выполняет, мои легкие как будто перестают качать воздух, я чувствую в груди пустоту, а в руках и ногах тяжесть. Сердце снова стучит быстрее. Неужели я всерьез согласилась на подобное?
Я ведь никогда в жизни не была с мужчиной, я ничего не умею, знания довольно смутные. А если у меня не получится? Если ему не понравится? Если я не смогу довести дело до финала?
Внезапно накатывает паника, Мир, все это время смотрящий на меня, говорит:
— Расслабься, фригидная. Я тебе подскажу, как сделать, чтобы мне понравилось. Расстегни рубашку.
— Что? – я опускаю глаза на свою грудь.
— Я должен кончить на тебя, а не на твои шмотки. Расстегни рубашку.
Я расстегиваю пуговицу за пуговицей, не сводя глаз с лица Мира, он уперся ладонью в ствол дерева выше моей головы, и отвечает прямым взглядом, который делает мои и без того непослушные пальцы еще менее ловкими. Я не могу прочитать по его глазам ничего, и это нервирует особенно.
Наконец, справившись с пуговицами, распахиваю рубашку и подворачиваю нижнюю майку, оголяя живот. Тяжелое дыхание заставляет делать чаще вдохи и выдохи. Мир опускает взгляд на мое тело. Беззастенчиво задерживается на груди, которая отлично видна в вырезе майке, скользит дальше по животу, рука, висевшая вдоль тела, дергается, словно он хочет коснуться меня, но снова замирает. Я слишком громко выдыхаю, чувствуя предательский горячий комок внизу живота.
— Расстегни мои штаны, – голос Мира становится тише, в него добавляется хрипотца, а я тянусь дрожащими руками к нему, чтобы выполнить приказ.
— Истинных пар не существует, – Рина садится рядом со мной, – это миф, предание, древняя легенда – нужное подчеркнуть.
Она разочарованно опускает свою сумку на пол у ног, я философично пожимаю плечами.
— Я тебе говорила.
— Мне нужно было более авторитетное мнение, уж извини.
— Профессора магии? – я усмехаюсь. – Ты всерьез надеялась, что он подтвердит этот романизированный бред?
— Почему бред? Магия – часть нашей жизни. Условно истинность пары можно отнести к магии.
Я встаю, качая головой, перекидываю через плечо сумку.
— Мне жаль, что твои мечты останутся мечтами, но мне пора. Я встречаюсь с Мэтом.
Иду в сторону выхода, когда подруга подскакивает ко мне.
— Так-так-так, Аделина Нэйман достигла восемнадцати лет, обрела сексуальную энергию и сразу начала встречаться с парнем?
— Не говори глупостей, – отмахиваюсь я. – Мэт – мой друг.
— Только ты одна в это и веришь. Он тебе нравится?
— Нет.
— А кто нравится?
— Рина! – я останавливаюсь, делая большие глаза. – То, что я обрела новый уровень, не значит, что вся остальная жизнь перестала иметь значение. Идет война. Оборотни двигаются вперед, занимая город за городом, мы не можем отстоять свои позиции. Ты понимаешь, чем это может кончиться? Оборотни придут к власти. Они ненавидят магов, а это значит, что все маги будут, если не уничтожены, то заточены. Ты всерьез считаешь, что я могу думать о каких-то парнях?
