Глава первая
«Возвращение»
Вот он – первый шаг на воле… по воле…
Солнце светило ярко, слепя глаза, которые он поднял вверх. Синее небо, практически без единого облачка, радовало и создавало необыкновенное настроение, ощущение свободы и радости. Кажется, прошло больше половины жизни, прежде, чем он снова полной грудью вдохнул в себя этот необыкновенный воздух, воздух свободы. А прошло то всего восемь с половиной лет изоляции от этого чувства пьянящей радости.
Звук захлопнувшихся металлических ворот за спиной вернул его к действительности. Почему – то слегка дрожали руки, когда он непослушными пальцами достал из пачки сигарету и пытался прикурить её. Мужчина сделал первую глубокую затяжку, вместе с никотиновым дымом в его грудь и лёгкие ворвался весенний апрельский аромат весны. Далеко не каждому за свою жизнь удаётся испытать это необыкновенное чувство возвращения к жизни, к той жизни, которой ты был лишён по собственной глупости на такой большой период существования в нашем бренном мире. Да это и к лучшему…
Метрах в тридцати впереди от вышедшего из ворот ИТК № 7 мужчины на небольшой площадке стоял отечественный автомобиль ВАЗ – 2110 цвета мокрого асфальта. Открылась водительская дверь десятки, и из машины вышел молодой человек, возраст которого можно определить как средний, или даже относительно юный, лет 22–25. Он несколько секунд рассматривал яростно курившего мужчину, потом негромко окрикнул его:
– Батя, здравствуй!
Мужчина вздрогнул и посмотрел на парня, потом правой рукой загасил об подошву левого ботинка сигарету, бросил её на землю и сделал несколько шагов навстречу молодому человеку:
– Привет, сынок, спасибо, что встретил.
Они обнялись и стояли так около минуты, похлопывая друг друга по спинам.
– Садись в машину, поехали домой, я там уже поляну накрыл, – голос парня немного дрожал, – никого, правда, нет. Вдвоём отметим твоё освобождение.
– Нет, давай сначала к Алесе поедем. На похороны меня не отпустили, в шизо тогда я парился. Денег предлагал, всё без толку.
– Я в курсе. Хорошо, сначала на кладбище. Я предполагал такой вариант, всё взял с собой.
Они сели в Ладу, и сын плавно тронулся с места в сторону Индустриальной улицы. До Ермолинского кладбища отсюда было километров десять, не больше.
– Как себя чувствуешь? – спросил сын, – со здоровьем всё нормально? Смотрю, курить снова начал.
– Да это я так, сегодня только, нервишки шалят, сам понимаешь, не каждый день из таких заведений выходишь. Завтра уже не буду.
Автомобиль на невысокой скорости приближался к Ермолинской дороге, откуда до кладбища было совсем недалеко. Отец с сыном не видели друг друга с момента суда, который определил старшему Викторову Александру Владимировичу восемь с половиной лет лишения свободы, которые он и отмотал от звонка до звонка. Разговор, тем не менее, почему-то не клеился. Они больше молчали. Может быть, причина заключалась ещё и в том, куда они сейчас направлялись. В июне прошлого года погибла, была убита, дочь Александра, младшая сестра Сергея, который и вёз сейчас отца на кладбище, где и нашла последний приют Алеся. Убийца был задержан на следующий день. Им оказался возлюбленный Алеси, друг и одноклассник Сергея Дмитрий Кузнецов. До суда, к сожалению, он не дожил – повесился в камере СИЗО «Белого лебедя» в Новгороде. Перед этим он успел дать чистосердечное признание, искренне во всём раскаявшись. Убийство было не умышленным. По злой иронии судьбы и похоронены они были на одном кладбище, на территории одного квадрата, могилки их разделяли не более пятидесяти метров. Ни отец, ни сын не хотели, да и не могли сейчас говорить об этом, больше молчали.
Вот и кладбище. Сергей свернул налево и заехал на территорию. Проехав совсем немного, заглушил двигатель и вышел из машины.
– Пойдём, пап, здесь недалеко, рядом совсем. Я у неё неделю назад был, прибрался чуть – чуть. Впрочем, порядок здесь. Да, сам сейчас всё увидишь.
Шли они совсем недолго. Могилка, действительно, находилась рядом, недалеко от входа на кладбище. На небольшом песчаном холмике стоял православный крест, к которому была прикреплена фотография Алеси, ещё школьная, на которой она была необыкновенно молода и красива. Сергей положил рядом с крестом четыре красные розы, достал из спортивной сумки непочатую бутылку водки и два стакана. Александр присел на маленькую скамеечку, стоящую здесь же, у края могилки, пока его сын разливал в стаканы водку. На кромку одного из них он положил кусок чёрного хлеба и поставил на холмик среди цветов, второй протянул отцу. Тот, ни слова не говоря, смотрел на фотографию дочери, глаза его недвусмысленно блестели.
– Ты выпей, папа, – Сергей украдкой смахнул с глаз слезу, – помяни Леську нашу. Я дома помяну, сейчас не буду, гаишников сегодня в городе много, рейд, что ли…
Александр одним махом вылил водку в рот, отломил от протянутого сыном бутерброда с колбасой маленький кусочек хлеба, понюхал его и раскрошил по могилке. Помолчали. Затем отец положил руку наверх креста, несколько секунд стоял в таком положении, не отрывая взгляд от фотографии Алеси, потом нагнулся и поцеловал изображение дочери и крест.
