Всё, что вы прочитаете, – правда. Не чистая правда, грязная, но правда. Эта история соткана из событий, которые происходили со мной, с моими товарищами и о которых мне рассказывали, когда я только начинал работать следователем в маленьком подмосковном городе. То есть эта история – чистая ложь и, как говорится, любые совпадения с реальными событиями и людьми случайны. Однако я надеюсь, что мне удалось пропитать каждую главу духом следствия, духом напряжённой, интеллектуальной, непредсказуемой и опасной работы.
Я писал долго и в свободное от работы время, поэтому в книге так много ночи. Идите на свет и не останавливайтесь, только так вы не замёрзнете и не пропадёте во мраке.
В Подмосковье много поселений с особенностями, которые отмечают приезжие. Для Воскресенска это заводы и мрачность местности: смешанные леса, городские деревья, пустоши и незасеянные поля с бурьяном рисуют картины, немногим оптимистичней «Чёрного квадрата». Коренные жители подобны местной природе: они угрюмы и неприветливы. В центре расположился химический завод, его бело-красные трубы видны за пределами города, и дым, грязно-серый. Воскресенцы любят рассказывать про запах серы, кислотные дожди и мутации. Это происходит из-за химических выбросов – так говорят. В другом районе работает цементное производство, от него на километры разлетается каменная крошка. Зимой она ложится сантиметровым слоем на землю и окрашивает снег в серый цвет. Район называется Цемгигант, здесь можно услышать о частых случаях онкологии. Болезнь бесчинствует из-за цемента – так говорят.
В учебниках пишут о богатстве животного мира Московской области, где обитают бобры, кабаны, лоси, медведи, рыси и волки. В Воскресенске нет природного изобилия. В нём обитают вороны и бродячие собаки. Лишь лай и воронье граканье звучат по всему городу в любое время года.
В трёх километрах от химического завода находится районная больница, за ней – микрорайон из частных домов. Дома различаются архитектурой, цветом фасадов и заборов, роскошью интерьера. Отличаются и домохозяева. Здесь встречаются полуразрушенные избы и роскошные особняки, гостеприимные люди и те, кто плюнет в спину незнакомцу. Между домами виляет асфальтированная дорога, на которой едва разъезжаются встречные автомобили. За районом простирается смешанный лес: вблизи домов преобладают берёзы и подлесок. Днём деревья тянутся к крышам уродливыми ветками, а ночью превращаются в легион чёрных всадников, облачённых в рваные плащи и вооружённых длинными копьями.
* * *
Время подходило к полуночи. Полная луна проявляла на беззвёздном небе густые облака. Ночную тишину тревожил шум, доносящийся из кирпичного дома на краю района: это пёс скулил и звенел цепью, раздосадованный отсутствием хозяина.
Из дома вышла старуха в потёртом тулупе. Ветер трепал её седые волосы. Она подошла к конуре и погладила пса между ушами, испещрёнными болячками, такими же, как и на её руках.
– Тише ты. Чего расшумелся? – спросила женщина.
Кобель унялся, лёг на холодную землю. Его взяли как охотничью собаку, и напоминал он царского меделяна, но его крепкие широкие лапы не бывали в лесу, не бегали по мягкой почве, ноздри не ловили запахи зверя, массивные челюсти не трепали тёплую шкуру, а висячие уши не вслушивались в шорохи дикого леса. Он любил прогуляться с хозяином по улицам города и поиграть в мяч. Баскетбольный снаряд лежал у калитки. Пёс посмотрел на него и вновь заскулил.
– Я вызвала полицию, – продолжала спокойным голосом старуха, – сейчас приедут, разберутся. Ничего, засиделся у невестки, а телефон потерял где-нибудь. С кем не бывает? Давай я отпущу тебя.
Она отстегнула цепь от голубого ошейника. Его сделал муж десять лет назад, когда в доме появился щенок неизвестной породы. По истечении времени ремешок облез, уменьшился и теперь терялся на толстой шее. Пёс бросился к мячу, но остановился у него, словно столкнувшись с невидимым препятствием. Он вскинул морду, принюхался. Почуяв чужой запах, он опустил голову и, уставившись на калитку, зарычал.
Создалось ощущение чьего-то присутствия по ту сторону ограждения. «Кто там ещё?» – крикнула старуха. Никто не ответил. На неё разом нахлынул страх неизвестности. Она хотела открыть и убедиться, что за калиткой никого нет, но внутренний голос предостерегал её: «Не ходи. Зайди в дом и запрись на все замки».
Ветер усилился. Он ударил о металлические ворота, отчего створки с шумом затряслись. Старуха вышла из оцепенения, поёжилась и сдвинула руками полы тулупа. «Какие хлипкие ворота, – подумала она, – перелезть их никому не составит труда».
– Оденусь, пока полиция не приехала, – сказала она как можно громче, чтобы тот неизвестный, выжидающий за калиткой, наверняка услышал.
Звонок старухи повлёк за собой череду событий: выезд полицейского наряда, поиски, опросы жителей. От действия к действию волнение пожилой женщины усиливалось подобно метели, пронизывающей Воскресенск.
В итоге зазвенел мобильник в доме молодого следователя Григория Владимировича Ловитина, который только пришёл с работы.
