В сопровождении адвоката и телохранителей я подхожу к двум офицерам «четверки»1, курирующим расследование, – крупному мужчине с пивным брюшком и маленькой худощавой женщине. Контрастная парочка стоит в конце коридора, освещенного люминесцентными лампами, одна из которых раздражающе мигает. Меня окатывают надменным взглядом и указывают на ближайшую дверь.
Секьюрити остаются в коридоре, остальные следуют за мной. Комната в форме куба похожа на тюремную камеру – серые бетонные стены отделаны грубой штукатуркой. Здесь еле уместились металлический стол и четыре офисных стула. Атмосфера депрессивная, давящая. Над столом висит лампа с металлическим абажуром, света от которой едва хватает, чтобы осветить стол. Полутемные углы наводят ужас. Мне кажется, что оттуда на меня смотрят демоны, с которыми я все еще воюю. Мне трудно дышать, ослабляю узел на шелковом платке.
На стене передо мной большое зеркальное стекло. Понятно, почему меня посадили именно сюда – из комнаты за стеклом меня прекрасно видно. Я на пределе и не хочу гадать, кто может скрываться по ту сторону зеркала. Оглядываю комнату и морщусь. Даю понять, что мне не нравится выбранная тактика. Ставлю сумку на стол, еле сдерживая дрожь в руках, выключаю мобильник. Стягиваю платок с шеи. Скорее всего, допрос продлиться несколько часов, поэтому я расстегиваю пуговицы пиджака, снимаю и вешаю его на спинку стула. Движения плавные, размеренные.
Мне нужно отбросить все переживания и сосредоточиться. Применяю дыхательное упражнение. Но дышу еле слышно, чтобы никто из присутствующих не заметил моего волнения. Вдох на раз-два, задержка дыхания на три-четыре, выдох на пять-шесть-семь-восемь. Обычно равновесие наступает через три минуты, поэтому я тяну время. Со стороны я все та же непрошибаемая железная леди, за жизнью которой последние семь месяцев следит вся страна.
Авдеев устраивается рядом. По нашей договоренности он должен записать беседу. Позже я собираюсь проанализировать вопросы и нащупать слабые стороны следствия. Главным камнем преткновения стало мое нежелание раскрывать источник получения инсайдерской информации, на которой Макс сделал миллионы.
В коридоре слышатся чьи-то шаги. Я оглядываю еще раз комнату – стульев больше нет. Где-то рядом хлопает дверь, да так сильно, что дрожит то самое зеркало. Через минуту меня охватывает знакомая энергия. Словно любимый сливовый ликер, она теплом разливается по телу и приводит меня в равновесие. Я знаю, кто скрывается за этим зеркалом! Больше я не нервничаю, раз он здесь – я в безопасности.
– Ну что, Александра Леонидовна, начнем с самого начала? – голос агента-женщины звучит с издевкой. Завистливый взгляд сканирует мои брендовые «доспехи».
– Пока вы не начали задавать свои вопросы, спешу напомнить, что Александра Леонидовна бросила все спешные дела и добровольно помогает вам в расследовании, – Авдеев поправляет галстук и вытягивает шею как черепаха. Он был против этой встречи, но я настояла. – Время у нее ограниченно, поэтому задавайте вопросы по существу, без хождения вокруг да около. Все понимают сложившуюся ситуацию.
Фурия дергается и надменно фыркает. Мы с адвокатом переводим на нее вопросительные взгляды.
– Вы здесь потому, что мы заморозили счета «Эпсилона», и не надо делать из своей клиентки героиню, спасшую человечество.
Раньше я от неловкости провалилась бы сквозь землю, но после тренингов того, кто стоит за зеркалом, для меня этот допрос всего лишь неприятная часть работы.
– Я здесь потому…
– Что вы себе позволяете?! – протестующе начинает адвокат одновременно со мной.
Бросаю на Зиновия упреждающий взгляд и заканчиваю реплику:
– … что только вчера прилетела из Цюриха и получила вашу повестку. О закрытии счетов я не знала. Спасибо, что просветили.
Конечно, я знала! Три дня назад мне позвонил управляющий банка, сказал, что получил предписание о заморозке счетов и выделил мне трехчасовой гандикап2. За это время мне удалось закрыть основные позиции по текущим делам. Этот ход обезопасил холдинг, но не решил проблему кардинально. Поэтому я здесь.
– Мы ценим вашу помощь, – произносит сэбовец таким тоном, что можно не сомневаться – ничего они не ценят. – Надеемся на открытость и правдивость ваших показаний.
Его напарница поправляет лацканы мешковатого пиджака, окидывает меня брезгливым взглядом и задает вопрос, который я точно не ожидала услышать:
– Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Максимом Петровским?
