Президентский самолёт, рассекая в ночном небе холодный упругий воздух, держал курс на Американский континент. В просторном салоне в глубоком мягком кожаном кресле сидел хмурый Посол Амеравии Столберг. Он молча смотрел сквозь прозрачное стекло иллюминатора на звёздное небо, которое после Великого Поворота Событий зачастую можно было увидеть, только поднявшись выше перистых облаков. Сейчас на высоте пятнадцати километров ему эта возможность представилась. От долгого рассматривания Млечного Пути ему показалось, что звёзды стали мерцать каким-то необычным неоновым светом, будто маня к себе. Он глянул вниз: там была беспросветная мгла из плотно сбившихся в невесомую бесконечную перину облаков. Вдалеке сверкали сполохи мощной грозы – привычного атмосферного явления в последние годы.
Самолёт уже преодолел полпути над Атлантикой, когда Столберг сказал своему помощнику Гроксу, тыча пальцем в пол:
– Освободите его из ящика – представление окончено!
Помощник кивнул и спустился с телохранителем в грузовой отсек. Там стояли несколько длинных ящиков-капсул, предназначенных для перевозки биокиберов. Подойдя к крайнему ящику, Грокс открыл его и громко произнёс:
– Господин Штеер, просыпайтесь!
Весь концерт, устроенный Столбергом для евразийцев, был предназначен для скрытного вывоза из Евразийского Союза этого типа, лежащего сейчас в капсуле для перевозки биокибера.
За несколько часов до этого странного, на первый взгляд, полёта к Столбергу примчался спецагент Смит Патэрсон, который заявил, что ему нужна срочная связь с руководством Секретной службы Амеравии. Магистр лично знал Патэрсона, поэтому он такую возможность ему сразу же предоставил.
Буквально через несколько минут после разговора Патэрсона с абонентом из Секретной службы в кабинете Столберга раздался звонок от секретаря Президента Амеравии Майкла Бриджа:
– Господин Посол, Президент приказал вам лично доставить в Амеравию человека, которого приведёт в посольство Смит Патэрсон. Президентский самолет будет в вашем распоряжении через несколько часов. Обеспечьте согласование с местными властями посадку самолёта в аэропорту Города Мира. Вы должны как можно скорее вылететь из Союза.
– Но послушайте, Майкл, это очень сложно решить за один день! – промолвил немного обескураженный посол – до этого ему не приходилось сталкиваться с подобной ситуацией.
– Вопрос о вашем вылете Президент Морган лично решит с Председателем Союза Распроди. Ждите дополнительной информации, – произнеся последнюю фразу, секретарь отключился.
Через несколько часов всё было готово: в ящики-капсулы упакованы несколько неисправных биокиберов и мужчина, назвавшийся Штеером. Его загримировали под биокибера специальным составом, поглощающим и рассеивающим тепловое излучение человеческого тела. После специального укола Штеер уснул, а его тело будто задеревенело – теперь он правдоподобно походил на неисправного биокибера. Как только прилетевший по разрешению евразийских властей президентский самолёт выпустил пассажирский трап, в грузовой отсек моментально занесли ящики-капсулы. Всё происходило под дипломатическим прикрытием и непосредственным наблюдением Столберга.
И вот он, Столберг, уважаемый во всём мире дипломат и политический деятель, почётный Магистр Сената Амеравии, сопровождает как простой курьер какого-то странного евразийца. Он отказывался понимать важность этого мероприятия, для него это всё было какой-то бессмыслицей.
Грокс подвёл заспанного Штеера к Столбергу.
– А, господин Штеер, присаживайтесь, – указывая на кресло напротив, сказал Столберг, стараясь не выдавать своего враждебного отношения к этому персонажу.
Штеер ещё толком не оправился после сна в капсуле, но постарался бодро ответить:
– Здравствуйте, господин Магистр Сената! Рад нашему знакомству!
Из-за пересохшего горла от долгого лежания в капсуле его голос прозвучал хрипло и натужно.
Не отвечая на реплику этого типа, Столберг сказал:
– Выпейте воды и поведайте нам свою историю, из-за которой такой переполох.
Штеер понимал, что произошло невероятное событие, и он чудесным образом вырвался из Евразийского Союза. Его переполняли чувства восторга и благодарности за своё счастливое освобождение, поэтому после выпитого залпом стакана воды он не сдержал эмоций:
– Я счастлив, господин посол, что лечу с вами в одном самолете!
Столберг не разделял его восторженности, наоборот, хвалебные восклицания Штеера только разозлили Магистра. Он с трудом сдержался, произнеся коротко:
– Рассказывайте, Штеер!
Зигмунд Штеер на несколько секунд погрузился в раздумья, машинально обводя взглядом великолепный интерьер салона самолёта. У него перед глазами пронеслись события последних дней…
Он давно всё продумал до мелочей. Штеер с самого начала в штыки воспринял затею шеф-командора Хока о своей психологической переподготовке, возложенную на учёного монаха Марка. Собственно, против личности монаха он ничего не имел, но методы, которые тот применял в деле духовной закалки операторов, Зигмунд категорически не разделял.
Сам он считал, что лояльно относится к вере в Бога: «Я верующих не трогаю, и они пусть меня не трогают». В этом случае верующие сказали бы: «Господь не тронул его сердца».
