А я так и не стал серебристым айфоном,
Таким, чтобы гранями отражать когтевидные облака
И своим чёрным экраном подмигивать солнцу,
Короче, таким, чтобы знать, что будет наверняка.
Не сболтнув лишнего, выделить важное,
Сохранив в закладки, отложив на потом.
Полностью перейти в электрон, а бумажное —
Сжечь, словно рыжей саранки бутон.
Я не стал серебристым айфоном и всё же,
Я был проклят, был свят – и так раза по три.
Оттого я свободен, ведь видно по роже,
Что сомнения рвутся ударом кукри.
Что не важное – важно – вы догоните сами,
И что важное – лишне – безусловно поймёте.
Но вы будете мчатся назад, даже быв на диване,
Только вспомнив, оставили что на работе.
Серебристый айфон. Верно, мыслишь, приятель.
В этом плане у нас всё же есть с ним родство.
Не забудь рассказать обо мне своей маме,
Показав самый худший скриншот.
Ну и что?
=11=
Три четвёрки на плече —
Значит, все удачно будет.
Знает, значит, обо мне Он
И отныне не забудет.
Заклиная волю ветра
Принести мне жизни малость,
Я живу её небрежно,
И совсем не верю в старость.
Капает с палатки дождь,
Кровь слегка коснётся пальцев —
Это в общем – ерунда,
Это в общем-то – случайность.
Три четвёрки на плече,
Этот стих – совсем никчемный.
Но, возможно, сквозь него
Он мне о себе напомнил.
Бесы водят хоровод
Бесы водят хоровод – мне свободно и лёгко,
Будто этот блядский год отодвинут далеко.
Будто не было любви и не будет никогда,
Всё что было – позади, словно мёртвая вода.
Свет горит на перекрёстке, только лампа не причём,
В глазах беса, в его холке видны звёзды. Много звёзд.
Ведь они и сами тленны, пусть и не из наших мест,
Я лишён тупой надежды, боли нет и смерти нет.
Бесы водят хоровод. Для чего и почему?
Может быть за гранью жизни, я это и сам пойму.
Постоянно ускоряясь, торопя тебя вперёд,
Бесы лучшего желают – их другое и не прёт.
Мне рассказывали тайну – если сильно возжелать,
Можно узнавать у бесов, кто готов тебя предать
Из твоих, пока что, близких. Впрочем, это не предел.
Не сейчас… Я, в общем, тоже вам признаться захотел:
Я не верил в них, но снова, на распутице дорог,
Я несу им слепо водку, опрокидываю шот,
Улыбаюсь и смотрю в них, как в любимые глаза…
Просыпаюсь, как от бреда – далеко гремит гроза.
Говорят – не спорь, повезёт вдвойне,
Мы не на войне, но враги умрут
За одним один, за строкой строка,
Восстановишь флаг, отрастишь бока,
Как на рану жгут, свиньи бисер жрут,
Не метай его, подожди пока.
Ключевая цель – в листьях сентября
Отыскать её и найти себя,
Разрешить конфликт, обозначить грань,
Перейти с шестью нулями в тот январь,
Что откроет дверь и отдаст ключи,
Всё сотрёт собой, видишь – не молчи.
Раскидай долги, крутанись и жми
Педаль правую в пол, хочется – живи,
Будь собой, но тем, кем был ты всегда,
Все чины, погоны – напускная ерунда,
Радость серых масс, варево блядей,
Разожги во тьме свет своих идей.
Говорят – не спорь, нарды в ИВС,
Кокс и героин, соли, меф, лавэ,
Лавка без цветов, часов нет на стене,
Ты забыл её, она – о тебе.
И, на самом деле, как рабочий плебс,
Научись жить в кайф – повезёт вдвойне.
Когда у тайги было больше глаз
Всё началось двадцать лет назад,
Когда у тайги было больше глаз,
Но не всех из них смотрели на человека,
Как на источник враждебных фраз.
В далёком нанайском уезде,
Закрытом от ветра и водки,
В расправленной рубашонке
Прибежал ребёнок и робко
Стал рассказывать странные вещи,
Повторявшие бред старой ведьмы,
Что покрыта была балдахином блаженства
И зловещим родимым пятном посреди лба.
Что-то там неприятно кольнуло
Бедных жителей под левым боком,
Ещё хуже дела понеслись – в дом,
Где мальчишку оставили, смерть потянуло.
Он, конечно же, первый из умерших,
А за ним вся семья бедных висельников,
Стало страшно в тайге оставаться и, в общем-то,
Посылать было некому писем там.
