Рассказы моего деда Николая Пестова. С необходимыми уточнениями

© Александр Дорофеев, 2024

ISBN 978-5-0064-1340-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На свет я появился двадцать третьего февраля 1904 года в селе Макарьевцы.

На самом деле Коля родился 21-го февраля по старому стилю в починке Макарьевцы – Котельнического уезда, Красавской волости, Бересневского общества, третьего благочиннического округа, где было тогда 27 дворов – сто один мужчина и сто девять женщин, все государственные крестьяне. А починком в те времена назывался небольшой новый поселок, или выселки, на расчищенном под пашню месте в лесу. Неподалеку протекала речка Быстра, а до города Вятка не менее ста верст пути. Крестьяне в основном занимались извозом или поденными работами. В среднем на хозяйство приходилось по 18 десятин земли и по четыре головы крупного скота. Жили в починке всего четыре рода – одиннадцать семей Горевых, две Мальцевых, три Немчаниновых и пять Пестовых. Ну, по всей вятской губернии в ту пору насчитывалось более пятисот семейств под фамилией Пестовы. Да одна из ближайших деревень в тридцать шесть дворов, известная еще с 1802 года, так и называлась – Пестовы. У Коли были два брата, Петр да Павел, и сестра Ксения. Отец Наум Феофилактович, человек набожный, однажды взял маленького Колю в паломничество. Они посетили Саров, где только что прославили в лике преподобных благоговейного старца Серафима.

К 1917 году мы перебрались в Уфу, где отец устроился плотником в железнодорожные мастерские.

Неизвестно, почему семья Коли решила уехать в Уфу. Возможно, в поисках работы. Однако надо сказать кое-что об Уфимских железнодорожных мастерских, очень важном для города предприятии. Железную дорогу Самара – Екатеринбург, проходящую через Уфу, начали строить по указу императора Александра Третьего в 1885 году, а через три года первый поезд прошел по мосту над рекой Белой. Тогда же возникли и главные железнодорожные мастерские, которые обслуживали около восьмидесяти паровозов и сотни вагонов. Летом 1905 года, когда по всему городу проходили митинги с революционными песнями и криками «Долой царя! Долой самодержавие!», часть рабочих мастерских создала монархический союз – Патриотическое общество на станции Уфа. В этот союз вошло больше половины всех железнодорожников, и он стал главной контрреволюционной силой в городе. С лозунгом «За веру, царя и отечество!» поддерживали державный порядок, стараясь не допускать стачек и забастовок. Имели весьма благие цели – «труд оплачивать по-Божески, чтобы ни себе, ни хозяевам убытку не было», проповедовать мир и порядок, распространять образование среди рабочих и их детей, бороться с пьянством… И все же деятельность общества постепенно угасла. Революционеры преследовали монархистов, организовывая покушения на их лидеров. «Пожалейте наших жен и детей и дайте возможность спокойно работать. Вся наша вина заключается в том, что мы защищаем Веру Православную, Царя Самодержавного и дорогую Родину. Мы рады были бы, если бы в нашем железнодорожном поселке была бы объявлена военная диктатура», – писали они царю. Жаловались и губернатору на участившиеся покушения, но тот отвечал коротко: «Что же я могу сделать? Молитесь Богу, и бить не станут». Впрочем, сами монархисты забили до смерти нескольких забастовщиков. Но от властей и впрямь содействия им не было. Более того, начальство мастерских поддерживало революционеров, увольняя верноподданнически настроенных рабочих.В феврале 1917 годаПатриотическое общество запретили, а летом сл всех руководителей арестовали, поместив в трюм баржи на реке Белой. Не берусь судить, к чему в то смутное время склонялся плотник Наум Феофелактович Пестов…

В семье нашей как-то не заметили октябрьскую революцию, большого значения не придали. Вот когда свергли царя Николая Второго, шуму действительно было много. А тут какие-то большевики власть взяли, ничего особенного. Мало ли партий – кадеты, меньшевики, эсеры.… На всех углах расклеены списки кандидатов с призывами голосовать за них. И газетные страницы пестрят воззваниями, обещаниями, от которых голова кругом. Мне тогда исполнилось тринадцать, и вечерами после школы я носился по улицам, продавая свежий выпуск газеты «Вперед!». Все же небольшой заработок. А разобраться, что там пишут, даже не пытался. Нынче то время представляется мне каким-то стремительным вихрем – все рушилось, менялось день ото дня в нашем «благословенном краю», как называл его когда-то писатель Аксаков. То городские погромы, то восстание белочехов, то зверства колчаковцев…

В 1917 году Уфу заполнили эвакуированные, беженцы, военнопленные и амнистированные после февральской революции уголовники. К тому же разместился сорокатысячный гарнизон – пехотные полки, напоминавшие скорее беззаконный сброд, чем организованную армию. Мест в казармах не хватало – солдат разместили в гостиницах и в верхних этажах магазинов, откуда прямо на мостовые летел мусор. На трех мирных жителей в городе приходился один человек с оружием. Всякие безобразия случались внезапно, по любой малости. Однажды бунт возник из-за галош. С раннего утра в одной из лавок продавали галоши, по паре в руки. Но вскоре объявили, что все закончилось. Толпа потребовала устроить обыск, и группа рабочего контроля обнаружила под прилавком спрятанные коробки. Вмиг распродали, однако очередь и не думала расходиться. Полетели в окна камни. Разграбив до основания одну лавку, толпа направилась к соседним. Прибыли пять милиционеров, но не смогли ничего поделать. Разогнали погромщиков только к вечеру усилиями дружины рабочих-железнодорожников. В городе объявили военное положение, а на улицах расклеили воззвание Совета рабочих и солдатских депутатов: «Разразившиеся вчера позорные события служат явной угрозой интересам Родины и революции. Преступная рука темных сил чувствуется в той бессмысленной жажде разрушения, которая охватила разных людей. Необходимы самые решительные меры, чтобы в губительном бунте улицы народ не потерял своего гражданского сознания и совести». На другой день милиция провела обыски, во время которых «отобрано много вещей». Всех потерпевших от погрома пригласили с удостоверениями личности в бывший губернаторский дом для опознания товаров. Ни дня не обходилось в городе без происшествий. 14 сентября на Богородской улице агенты уголовного розыска устроили засаду для поимки известных громил. Когда их пытались задержать, громила Чуприков набросился на агента Бакаева и стал душить. Последний успел дважды выстрелить из револьвера и сразил Чуприкова наповал. Остальных задержано шестеро.