Расследования Арсена Люпена

Перечитывая книги, где рассказывается – так правдиво, как только это возможно, – о некоторых моих приключениях, я заметил, что каждое из них явилось следствием некоего неожиданного порыва, толкавшего меня на завоевание какой-нибудь женщины. Так, дама из «Полой иглы»[1] хотя и меняла свой облик, но все же оставалась женщиной, которой я пытался завладеть. С другой стороны, поскольку обстоятельства всегда вынуждали меня изменять имя и внешность, мне всякий раз казалось, что я начинаю новую жизнь, до которой еще никогда никого не любил и после которой никогда уже никого не полюблю.

Так что, окидывая мысленным взором прошлое, я не ощущаю себя тем Арсеном Люпеном, который некогда припадал к ногам графини Калиостро, или Сони Кришнофф, или Долорес Кессельбах, или Барышни с зелеными глазами; это был не я, а Рауль д’Андрези, герцог де Шармерас, Поль Сернин или барон де Лимези. Мне кажется, что все эти господа не похожи ни друг на друга, ни на меня. Они то забавляют меня, то раздражают, то вызывают улыбку, то терзают, словно я вовсе не был причастен к их разнообразным любовным приключениям. Из множества этих авантюристов, походящих на меня, как незнакомые мне братья, мне, возможно, ближе всего барон д’Эннери, джентльмен-мореплаватель и джентльмен-детектив, герой «Таинственного особняка», стремившийся завоевать сердце обольстительной Арлетт, юной парижской манекенщицы.

Эта идея – поистине очаровательная! – нашла самый горячий отклик в нашем щедром Париже, который охотно сочетает свои утехи с благотворительными акциями. Она заключалась в том, чтобы представить публике Гранд-опера́, между двумя балетами, двадцать красивых женщин – артисток или светских дам, – облаченных в наряды от самых знаменитых кутюрье. Зрителям предстояло выбрать путем голосования три самых эффектных туалета, а весь сбор от этого вечера было решено распределить между тремя ателье, где их создали.

Награда: двухнедельное пребывание некоторого количества мидинеток на Ривьере. Этот замысел тут же получил восторженные отклики публики. За каких-нибудь два дня все места в зрительном зале, вплоть до самых неудобных, были раскуплены. А в вечер представления перед театром собралась огромная, возбужденно гомонившая элегантная толпа, которая изнемогала от возраставшего с каждой минутой нетерпения.

По правде говоря, и само это событие, и толки вокруг него объяснялись в основном жгучим интересом зрителей к одной юной особе, дававшей обильную пищу для сплетен.

Все знали, что очаровательная Регина Обри – среднеразрядная певичка из какого-то театрика, но притом писаная красавица – явится перед публикой в платье от кутюрье Вальмене и в роскошной тунике, украшенной чистейшей воды бриллиантами.

Всеобщий интерес подогревало и еще одно обстоятельство, связанное с прелестной Региной: ее вот уже много месяцев преследовал своими ухаживаниями господин Ван Хубен, богатейший торговец драгоценными камнями. Так уступила ли она наконец страстной любви того, кого величали Королем бриллиантов? Все как будто указывало на это. Накануне представления очаровательная Регина заявила в своем интервью: «Завтра я буду усыпана бриллиантами. Прямо сейчас четверо мастеров, выбранных Ван Хубеном, трудятся в моей комнате, прикрепляя их к лифу и к серебристой тунике. Руководит работой сам Вальмене».

И вот теперь очаровательная Регина восседала в своей ложе бельэтажа, ожидая выхода на сцену, а зрители сплошным потоком дефилировали перед ней, как перед статуей святой.

Девушка и впрямь заслуживала этого лестного определения – «очаровательная», которое неизменно сопутствовало ее имени.

Любопытная особенность: ее лицо, сиявшее благородством и непорочной чистотой, свойственными античной красоте, в то же время отличалось и всеми достоинствами, какие ценились в современной женщине, – тонкостью черт, живостью и прелестным лукавством.

Соболья пелерина облекала ее легендарные плечи, скрывая загадочную тунику. Она улыбалась публике – счастливая, прелестная. Все знали, что двери ложи, выходящие в бельэтаж, охраняют трое детективов, мускулистых и мрачных, как английские полисмены.

В ложе Регины стояли двое мужчин; первый из них, Ван Хубен, тучный лощеный господин, напоминал своими неестественно красными щеками и буйной шевелюрой живописного фавна. Никто не знал подлинного происхождения его богатства. Будучи некогда скромным продавцом искусственного жемчуга, он предпринял долгое путешествие, из которого вернулся совершенно преображенным – богатым и могущественным торговцем алмазами, – и никто так и не проведал, каким образом совершилась эта метаморфоза.

Второй кавалер Регины держался в тени. О том, что он молод, худощав и при этом могуче сложен, можно было только догадываться. Это был знаменитый Жан д’Эннери, который тремя месяцами ранее совершил – в полном одиночестве – кругосветное плавание на моторной лодке. Неделю назад Ван Хубен, познакомившись с ним, представил его Регине.