Его будни были как старая кинопленка: чёрно-белая, потёртая, с трещинами. Каждое утро начиналось с дребезжащего гула будильника – дешёвой железной коробки, которую Алексей всё не мог заменить. Он ворочался на продавленном матрасе, пытаясь поймать последние обрывки сна, но они ускользали, как вода сквозь пальцы. В комнате пахло сыростью и пылью. Обои, когда-то бежевые, теперь походили на пергамент древней карты, а трещина на потолке изгибалась, словно река на чужой планете.
– Ещё пять минут… – прошептал он в пустоту, но тут же передёрнул плечом, будто стряхивая слабость.
Серый пиджак висел на спинке стула – единственного "гостя" в комнате, кроме кровати и комода. Алексей провёл ладонью по ткани, ощутив шершавость подкладки. "Как броня", – подумал он, застёгивая пуговицы. Броня от чего? От дождя за окном? От взглядов прохожих? Или от самого себя?
Кофеварка шипела на крохотной кухне, выдавливая чёрную жижу в потёртую кружку. Аромат горечи смешивался с запахом плесени из углов. Алексей прислушался к стуку капель по подоконнику – ритмичному, как метроном. "Опоздаю", – мелькнуло в голове, но ноги не спешили. Он сделал глоток, обжёг язык и замер, глядя в окно. За стеклом, в сером мареве, маячили силуэты домов-близнецов, будто вырезанных из одного куска свинца.
– Ты опять в своём кино? – раздался за спиной хриплый голос.
Алексей обернулся. В дверях стояла соседка, бабушка Татьяна, в клетчатом халате и с сигаретой в руке. Её лицо, испещрённое морщинами, напоминало высохшее русло реки.
– Кино кончилось, – буркнул он, пряча кружку в раковину.
– А я вижу – ты всё в главной роли. – Она усмехнулась, выпуская кольцо дыма. – Сегодня дождь будет до вечера. Возьми зонт.
Он кивнул, но зонт так и остался в углу прихожей. Зачем? Дождь здесь был частью пейзажа, как серость неба.
Улицы встретили его привычным хаосом. Прохожие, сгорбленные под зонтами, напоминали стаю чёрных птиц. Алексей шёл, уворачиваясь от луж, но вода всё равно затекала за шнурки ботинок. "Как они все терпят?" – думал он, глядя на рекламные плакаты, выцветшие от влаги. Улыбающиеся лица на билбордах казались насмешкой.
– Леша, ты спишь на ходу? – Коллега, Дмитрий, хлопнул его по плечу в лифте. Его голос звенел, как фальшивая монета. – Смотри, шеф опять на взводе. Отчёт по кварталу горит.
– Знаю, – Алексей мотнул головой, разглядывая пятно на галстуке Дмитрия – ярко-жёлтое, как яичный желток. "Откуда у него силы носить такое?"
Кабинет встретил его мерцанием ламп дневного света. Стол был завален папками, а экран компьютера тускло светился графиками. Алексей запустил пальцами по клавиатуре, но цифры расплывались перед глазами. "Странник…" – эхо сна просочилось в реальность. Он потёр виски, пытаясь сосредоточиться, но пальцы сами потянулись к нижнему ящику. Там, под стопкой бумаг, лежал блокнот с набросками – летящие города, спирали галактик, её глаза…
– Мечтаешь? – Шеф стоял в дверях, скрестив руки. Его галстук, туго затянутый, напоминал удавку. – Отчёт через два часа.
– Да, уже… – Алексей захлопнул ящик, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
Рабочий день тянулся, как жвачка. К пяти вечера, когда тучи за окном стали свинцовыми, он вышел на улицу, даже не заметив, как прошёл сквозь дождь до дома.
Но ночью… Ночью он жил.
Сны приходили к нему, как навязчивые художники, заливая сознание малиновыми закатами, изумрудными лесами и золотыми городами, парящими в облаках. В этот раз он очутился на краю скалы, где ветер пел на языке древних штормов. Под ногами расстилалась долина, усыпанная цветами, меняющими оттенки при каждом вздохе.
– Ты заставляешь себя ждать, Странник. – Голос её звенел, как колокольчик, сотканный из звёздной пыли.
Алексей обернулся. Она стояла, укутанная в платье из тумана, её волосы переливались, как северное сияние. Глаза – два созвездия, в которых терялся разум.
– Где я на этот раз? – спросил он, чувствуя, как земля под ногами пульсирует жизнью.
– Там, где начинаются тропы ветра. – Она подняла руку, и воздух заискрился, складываясь в арку из света. – Врата рядом. Но ты всё цепляешься за свою клетку.
– Клетку? – Алексей сжал ладонь, и песок под пальцами превратился в поток искр. – Там… там всё настоящее. Боль, холод, дождь…
– Настоящее? – Она рассмеялась, и эхо разнеслось по долине. – Ты уверен, что отличаешь тень от камня?
Она подошла ближе, и её пальцы коснулись его груди. Там, где должно биться сердце, вспыхнуло тепло.
– Ты боишься поверить, – прошептала Она. – Но время идёт. Они уже ищут тебя…
– Кто? – Алексей попытался ухватиться за её руку, но она растворилась, как дым.
Пейзаж вокруг закружился, превращаясь в водоворот красок. Он падал вверх, сквозь облака, где летали киты с крыльями бабочек, и кричал, но звук тонул в смехе ветра.
Проснулся он с её словами в ушах и солью на губах – слезами от невозможности остаться. За окном стучал дождь, а на столе тикали часы, отсчитывая время до следующего утра. Алексей встал, подошёл к зеркалу и увидел в отражении человека с тенью птицы за спиной.
– Врата… – повторил он, проводя пальцем по стеклу. Где-то в глубине души дрогнула струна, которую он боялся тронуть.
