Когда это началось? Да, первый раз это случилось со мною после того, как мне показалось, что я уже окончательно оправился от этой заразы, скосившей миллионы людей по всему миру и второй своей волной зацепившей меня, несмотря на все предосторожности в виде масок, мытья рук, сидения в квартире и прочих нововведений времён царства неклеточной субстанции.
Сейчас кажется, что этот период был не таким уж страшным. Подумаешь эпидемия. Пусть даже с приставкой «панд». Прошла и превратилась в обыкновенное сезонное заболевание типа гриппозной простуды. Быстро забыли во всех странах на поверхности земного шарика ряды гробов в благополучной Италии и известковые ямы для трупов в нищей Африке. Наверное, сие забытье произошло не просто так. Все, напуганные реальной возможностью подцепить неклеточную смерть, невидимую, присутствовавшую повсюду: в воде, в воздухе, на вещах, предметах, от которой мало помогали спешно внедрённые вакцины, полезность которых только ещё предстоит узнать и прочувствовать, все мы просто старались как можно скорее забыть эти два года. Забыть, вернувшись снова к нормальной жизни, без сидения по квартирам, без обязательных масок и перчаток, без ужаса от каждодневного роста цифр заболевших и умерших, от похорон в закрытых гробах, от какого – то пещерного ужаса, вызванного бессилием как мы ошибочно полагали всемогущей науки нашего времени. А забыв эти мрачные два года, мы также забыли и том, что так до конца и не узнали, кроме различных гипотез и предположений, что же это такое? Это была всеобщая, общепланетная болезнь или нечто иное, каким – то образом просканировавшее наши тела и, может быть, переделавшее их на какой-то иной, неведомый нам лад. Кому то после посещения организмов грозными вирусами достались осложнения, с которыми они борются и доныне, кому то может быть достались новые способности, о которых они даже и не подозревают до поры…
Сейчас я стараюсь до мельчайших подробностей вспомнить всю продолжительность этой чертовой болячки, свалившей меня на несколько недель в койку. Однако, вспоминается мало. В основном, как я глотал пищу, потерявшую всякий вкус, отдающую, как мне тогда казалось, какой-то безликой пластмассой. Своё тупое безразличие ко всему, это бесцельное лежание на протяжении всего дня, уставясь в экран телевизора, настроенного на канал, по которому шли никчёмные сериалы, потому что отказывающийся работать в обычном режиме мозг ничего другого не принимал. Помню глотание каких-то таблеток, которые даже врачи признавали бесполезными и прописывали их только потому, что надо было хоть как – то лечить… Помню, свой визит на томографию лёгких после положительного результата теста. Как сидел в этой надсадно кашляющей очереди к единственному в городе аппарату, к которому подвозили на каталках людей без сознания врачи и медсестры, одетые в какие – то скафандры и похожие этим своим нарядом на неуместных в обшарпанном коридоре муниципальной поликлиники космонавтов. И главное, помню эти ночи, в которых я просто проваливался в какое то забытье, даже отдалённо не напоминающее сон. Потому что в этом состоянии временами бывало ещё похуже, чем в период дневного «бодрствования». Это было падение в какую то чёрную бездну, где кто – то невидимый нашёптывал о том, что все потуги теперь бесполезны, мол, сдайся, ты уже себе не принадлежишь. После чего, просыпаясь, я долго смотрел в темноту квартиры, потеряв ощущение разницы яви и этого эрзаца сна. Да, потом, конечно, началась неторопливая дорога к улучшению, стало понятным, что крепости моего организма хватит, чтобы не пополнить множащиеся ежедневно цифры тех, кому не так повезло. Это было уже какое то движение, больше, конечно, похожее на неторопливое ползание старика, задыхающегося даже от небольшого подъёма. Но все же слабость отступала, понемногу, все ещё окуная периодически в слабину испарины все тело, но она сдавалась, с каждым днём давая все больше и больше крепнущую надежду на возвращение к своему прежнему состоянию.
Я знал, а врачи всего мира хором это подтверждали, что последствия присутствия нового вируса могут проявится в самых неожиданных вариантах ещё в течении трёх лет после окончания болезни. Но я не ожидал, что это будет выражено не в каком то сбое внутренних органов, не в каких то осложнениях систем организма. Я не ожидал, что это будет так…
– Как долго ещё будет длиться эта неопределённость? – Вепс задал свой постоянный, банальный, опротивевший мне вопрос, как будто за время прошедших местных планетарных суток я cмог найти на него ответ.
Я сердито отвернулся от него, глядя на опостылевший коричневый пейзаж поверхности планетарного спутника, ставшего нашим прибежищем после поспешного бегства из Плеяд.
Это было именно бегство. По стечению обстоятельств, благодаря которым я и подчинённый мне немногочисленный экипаж нового межпланетного корабля, впервые в истории нашей Гиады должен был опробовать скачок в пространстве нелинейной метрики пространства и доказать реальность галактических путешествий через нелинейные проходы, которые словно кротовьи ходы соединяли различные области Галактики. Ее, как теперь нам уже известно, местные аборигены называют на свой лад Галактикой Млечного Пути. Хотя, причём тут их местное молоко для меня до сих пор остаётся загадкой.
