1
– Бабушка умерла.
– Сочувствую.
– Я успела застать ее живой. Говорят, она очень хотела меня увидеть. Представляешь, бабушка медсестрам сказала, что дождется меня. Сказала, что будет надоедать им, пока я не приеду. Не мама, а именно я. Про маму она даже не вспоминала. Странно, правда? Никогда со мной не встречалась, а теперь вдруг захотела. Представляешь?! До сегодняшнего дня я знала ее только по фото. Но сейчас она была совсем другой. Маленькая, худющая – кожа, да кости! А какой у нее строгий взгляд! Она протянула мне руку, я прикоснулась к ее пальцам… и больше ничего не помню. Словно свет выключили. Раз, и темнота. Представляешь, я потеряла сознание! Говорят, что это от усталости и нервного напряжения. А пока меня приводили в чувство, она умерла. Только глаза закрыла… и все. Я даже не успела, блин, с ней пообщаться!
– Как сейчас себя чувствуешь?
– Да нормально я. Мама плачет. Они с бабушкой пусть и редко виделись, но… сам понимаешь. Хорошо, что дядя Витя с нами. А то в меня залили какую-то гадость, и я теперь мозги в кучу собрать не могу. Сижу тут, как одинокий тополь. И туплю.
– Где сидишь-то?
– Так в больнице. Мама с Витей у врачей что-то выясняют. Меня одну бросили. Похоже, мы здесь задержимся.
– А хоронить где будете?
– Ну, ты, Максим, спросил. Откуда же я знаю!? Блин, она даже не сказала мне ничего! Представляешь, она уже умерла, а я так ни разу и не слышала ее голос! Она меня ждала. Может, хотела что-то рассказать или узнать? Но это же я! Я не могу вести себя, как нормальный человек. Мне обязательно нужно было что-то отчебучить! Упала без чувств. Словно барышня из мыльной оперы. Нет, ну ты представляешь?! Фу, какой же в этой больнице мерзкий запах. В голове от него все кружится. Или это от лекарств?
– Выйди пока на улицу. Свежим воздухом подыши.
– Если бы я еще знала, как отсюда выбраться. Меня вели по каким-то однообразным коридорам. Даже по сторонам не смотрела. Жутковато здесь.
– Вокруг что, нет никого? Спроси, где выход. Должны же там быть врачи или медсестры.
– Мои возвращаются. Можно я тебе позже еще позвоню? Оказалось, что мне и поплакаться кроме тебя некому. Прости, что загружаю своими проблемами.
– Конечно, звони. Всегда рад тебя слышать. И если вдруг моя помощь понадобится – обращайся.
– Хорошо, Максим. Спасибо тебе. Больше не могу говорить. Все. Пока. Созвонимся.
– Разумеется, созвонимся, – уже сам себе сказал Максим, убирая телефон.
Из кухни доносились голоса поваров: те обсуждали сцену из любимого сериала, в присутствии шефа стараясь избегать нецензурных выражений. В основном зале ресторана мурлыкала музыка.
– Максим, у тебя заказы. Сок Марго налила. Мне нужна еще водка. Пришел хороший столик, – скороговоркой выдала влетевшая в гардероб для персонала Света. – Серьезные дядечки. Такие обычно не жадничают. Кто звонил? Людка?
Максим сидел в массивном черном кресле, распрямив ноги и уложив на подлокотники руки. Он «застолбил» кресло едва ли не с первых дней работы в ресторане. И уступал его только шеф-повару, под весом которого жалобно скрипели стулья.
– Почему именно Люда?
Максим неохотно поднялся со своего трона.
– Давай, Максимка, шевелись. Хватит ляськи-масяськи разводить!
– Иду я, иду, – сказал Максим.
В малом зале ресторана разместились в два ряда всего семь столов для гостей. И еще здесь находилась стойка бара, над которой монотонно бубнил телевизор. Персонал называл это помещение баром. Соседний же зал, где кроме почти двух десятков столов, сумели втиснуть еще и небольшую сцену – рестораном.
Стойка, за которой работал Максим, была единственной на все заведение. Официанты из большого зала то и дело возникали перед ней, требуя свои заказы.
– С кем болтал? – спросила Марго.
Марго выглядела полной противоположностью Светы. Если та – худая высокая блондинка, то Марго – маленькая брюнетка с пышными формами. Помещение бара, за исключением огороженного стойкой пространства, – ее вотчина. Именно Марго обслуживала столы в баре, деля эту привилегию только со своей сменщицей.
– Людка ему звонила, – сказала Света.
– Серьезно? – сказала Марго. – И чего она хотела? Максим, я сок девчонкам отдала. Могу, если разрешишь, и пиво налить. Я пока не занята.
Все столы малого зала пустовали. Массивные ножки, белые скатерти, придвинутые на одинаковое расстояние деревянные стулья. Над каждым столом на стене висел черный кованый светильник. В первой половине дня посетители редко занимали эти столы, предпочитая завтракать и обедать в другом зале.
– Я сам, – сказал Максим, переливая в графин водку. – Не слушай ее. Я с Людой уже тысячу лет не созванивался. Сказал же: все, проехали. Я о ней больше не думаю.
– Проехал он, – сказала Марго. – Если бы она тебя хоть пальчиком сейчас поманила…
– Да не свисти! Я же слышала, что ты с бабой трещал! Всегда рад тебя слышать, – передразнила Света, искривив тонкие губы. – Хочешь сказать, кому-то из наших поваров так пел?
Марго перевела взгляд на Максима. Вопросительно приподняла брови.
– Кого ты слушаешь? Не Люда это была, – сказал Максим, поставив перед Светой графин с водкой. – Вот стукнуть бы этим графином по твоей блондинистой челке.
