Резные фонарики на потолке медленно покачивались от лёгкого сквозняка. Рассеянный свет мягко падал на красные с золотом атласные скатерти на пустых столах, скользил по барной стойке тёмного дерева, с барельефами1 карабкающихся по бокам драконов, и тонул в растекающейся из-за неё луже крови. Из кухни доносились раздражённые голоса, там что-то звенело и падало.
Внезапно двустворчатая маятниковая дверь распахнулась, открыв взгляду кружащееся под потолком облако специй, разбросанные по полу кастрюли и сковородки, распахнутые настежь дверцы шкафов и миниатюрную женскую ногу в потёртой зелёной сандалии в проходе между столами. В зал неспешно вышел мужчина лет тридцати, с поблёскивающим в руке пистолетом и в сдвинутой на лоб лыжной маске, из-под которой выбивались свалявшиеся рыжие патлы, водившие лишь шапочное знакомство с шампунем и расчёской. Он обвёл взглядом пустой ресторан и крикнул:
– Ну что, ничего нет?
Ему ответил прокуренный, надтреснутый голос:
– Да нет тут ни хрена. Проклятые китаёзы! Отгрохали хоромы почище гробницы своего императора, а в кассе триста двадцать семь долларов!
– Ладно, наплевать, прихватим бухло и валим отсюда. Мы и так потратили уже больше часа, чтобы всё тут перерыть, разве что стены не разнесли.
Подельник рыжего, чертыхаясь, тоже вышел из кухни, пнув попавшуюся ему на пути эмалированную кастрюлю. Им оказался низкорослый плюгавенький тип в потёртой кожаной куртке, с вызывающе торчащими над бледными тонкими губами усишками и злобным лицом, делавшим его похожим на голодного крысёныша.
– Всё, пошли.
Он выбрал себе с полок несколько бутылок и направился к выходу, под его грязными строительными ботинками похрустывало стекло от разбитых бокалов. Рыжий тоже прихватил выпивку и, насвистывая под нос, побрёл вслед за плюгавым.
Не успел первый грабитель подойти к дверям, как вдалеке послышался стремительно нарастающий вой полицейской сирены.
– Чёрт, уносим ноги, у нас, кажись, появилась компания!
Распахнув дверь ногой и сдирая с головы маску, он ринулся к припаркованному у края тротуара синему, в разводах грязи и ржавчины, с помятым задним крылом и поцарапанными дисками, «форду». Запрыгнув на пассажирское сиденье, коротышка свернул крышку с одной из бутылок и сделал большой глоток, пока его напарник спешил к водительской дверце.
Рыжий сунул пистолет в боковой карман куртки, рывком открыл дверь и сел за руль. Оглянувшись, он увидел, как за спуском дороги со стороны парка разгорается зарево полицейских мигалок, и, подгоняемый крещендо сирен, как трубы архангелов, возвещающих о скором прибытии кавалерии, с остервенением вдавил педаль газа в пол. Дверца водителя захлопнулась, и колымага прыгнула вперёд, оставив позади отчётливые следы горелой резины.
Из ближайших магазинчиков стали выглядывать зеваки, побуждаемые любопытством относительно причин такого переполоха. Из-за угла, лихо войдя в поворот, завизжав покрышками, выскочила патрульная машина.
Старенький «форд» тем временем набрал скорость и устремился в сторону выезда из города, к, сворачивающей под прямым углом в дальнем конце Сильвер-лэйн, Эпл-роад, на которой ещё местами сохранились деревья, когда-то давшие ей название. Но другая полицейская машина уже выехала на перекрёсток и, резко затормозив, заблокировала проезд. Выскочившие из неё копы, прокричав в мегафон приказ остановиться и убедившись, что преступники не собираются подчиниться их требованиям, открыли прицельный огонь. Рыжий выругался, даже не подумав снять ногу с акселератора, но тут в одно из колёс вонзилась пуля. Вильнув пару раз, как пьяный, «форд» выскочил на тротуар и, высекая искры из стен, помчался дальше, сбивая опустевшие столики уличных кафе и поднимая за собой пыльные вихри.
Прохожие разбегались с пути сумасшедшего водителя, укрываясь за деревьями и в магазинах; какой-то мужчина замешкался, пытаясь схватить поставленную до этого на асфальт сумку, и не успел среагировать на приближающуюся к нему смерть. Рыжий чертыхнулся и попытался объехать неожиданное препятствие, но тротуар, отнюдь не являющийся четырёхполосным шоссе, не предоставил ему такой возможности. Беднягу подбросило на капот, где он врезался в лобовое стекло, и отшвырнуло на проезжую часть, оставив лежать там безжизненной сломанной куклой.
От удара «форд» повело в сторону, он задел крылом бетонную тумбу, покрытую культурными слоями афиш и анонсов различных собраний; рыжий отчаянно попытался выровняться, но скорость была слишком высока, а повреждённое управление норовило по-своему распорядиться вверенными ему двумя тоннами стали. Машину занесло, и она влетела в стеклянную витрину магазина одежды, где наконец, признав своё окончательное поражение, замерла в облаке осколков, шарфиков и шляпок.
Рыжий с трудом поднял голову – при ударе его бросило на руль и оглушило, но приближающиеся звуки погони стучали в висках отмеряющим улетучивающийся эфир времени метрономом. Взглянув на пассажирское сиденье, он увидел, что коротышка, потеряв сознание, неподвижно распластался на передней, быстро краснеющей, панели. Ему досталось сильнее: он ударился головой о ветровое стекло, и по его лицу расползались кровавые, смахивающие на племенные, узоры. Рыжий закашлялся и протёр рукой глаза. Схватив катающуюся у него под ногами бутылку и, плеснув коротышке в лицо виски, попытался влить немного ему в рот. Тот замычал, откинулся на сиденье и прерывисто задышал.
