Предупреждение своего декана Мила не оставила без внимания, а потому на первой лекции нового полугодия, пришедшейся на первый день февраля, далеко не все признали в миловидной студентке раздражающую всех мерзавку по кличке Тварь. Собственно, к той молодой женщине, что предстала перед студентами, так обращаться и неудобно было бы как-то. Все порядком запамятовали, что изначально Мила Свон не была вонючей страхолюдиной, не была она безумной хабалкой, а да, вот такой она и была. За партой, за которой обычно сидела Тварь, на этот раз обнаружилась приятной наружности особа лет эдак двадцати с небольшим. Её форменное платье выглядело опрятно, даже шарфик на шее был завязан красивым бантом. Из волос, собранных в тугой пучок, не выбивалась ни одна прядка, и это подчёркивало красивый овал лица. Гордо выпрямленная спина и тонкая талия могли служить предметом женской зависти. Пожалуй, если бы не отличительные цвета факультета Чёрной Магии, то Мила Свон ещё долгое время казалась бы сокурсникам таинственной и очаровательной незнакомкой.
– Никак она всё же? – с недоверием обратился шёпотом к Антуану Грумбергу его друг и одногруппник Филипп Оуэн.
– И? – с презрением хмыкнул в ответ молодой лорд. – Если свинья отмыла морду от грязи, хрюкать она не перестанет.
Антуан Грумберг говорил негромко, ровно настолько, чтобы его услышали ближайшие к нему человек пять-шесть. Но поступил он так не только потому, что с одной стороны привык действовать в отношении Милы Свон на публику и при этом не желал возобновления прежней яркой вражды. Просто… он тоже был удивлён преображением. Его знакомство с Милой Свон состоялось, когда она, красная, неистово запыхавшаяся и одетая в дурно пахнущее платье нищенки взяла и толкнула его. А потом ненависть к ней затмила собой всё. Он нисколько не видел в этой женщине человека. Он же потому и прозвал её Тварью, что отвратительной гадиной, примитивным животным она для него и выглядела. А уж то, во что она начиная со второго семестра первого курса рядилась, как мерзко от неё воняло и вовсе напрочь вытравило в нём понимание, что эта женщина может быть другой. Теперь же Антуану словно впервые довелось её увидеть.
«И отчего тогда на церемонии я не смог промолчать?» – даже ненароком подумал молодой Грумберг.
Но Мила этих мыслей благородного лорда нисколько не знала. Она сидела за своей партой и в ожидании преподавателя смотрела только на кафедру. Из-за этого она со стороны выглядела высокомерной, но, по правде говоря, молодая женщина элементарно боялась, что, смыв грязь, она потеряла защиту от нападок на себя. В своей растерянности Мила не знала, как ещё себя вести. Но вскоре все тревоги об этом утратили значение.
– Не возражаешь, если я ненадолго присяду рядом?
Прозвучавший вопрос заставил Милу повернуть голову в сторону говорившего, и мягкая улыбка тут же возникла на её лице.
– Ну садись, коли не боишься.
– А чего мне тебя бояться? Чай не плюёшься ядом, – хмыкнул Вигор и, сев на стул, вольготно вытянул ноги. При этом бывшего каторжника нисколько не беспокоило, что из‑за этого его огромные нечищенные сапоги стали видны всем подряд. Мила сидела за первой партой, некому и нечему было перекрывать обзор, какая некрасивая грязная лужа образуется под каблуками Вигора. Налипший на подошву сапог снег в тёплом помещении таял быстро.
– Как каникулы провёл?
– Ха, от души оторвался так, что как бы к лету ватага брюхатых баб возле нашей академии не столпилась.
Не иначе Вигор представил себе что-то очень весёлое, раз так задорно хохотнул. Вот только Миле, по понятным причинам, такое хвастовство не понравилось. Она с укоризной покачала головой, но кое-кому это было безразлично.
– А у тебя что нового, Милка? Слыхал, ты в Вирграде ловко обосновалась.
– Ловко? Кто это тебе такое рассказал? – вмиг нахмурилась Мила.
– Ну-ну, нашла чему удивляться. В таких кругах у меня приятелей много, – широко улыбнулся Вигор. – Поэтому давай, колись, что ты в те бутылочки наливала, что аптекарь из-под полы толкал.
– Боюсь, я тебя разочарую, но я всего-то подкрашивала магией уже готовые лекарства, – ответила Мила и насупилась. Она рассчитывала, что её проделка останется тайной навеки веков.
– П-фе, скучно живёшь.
– Меня устраивает, – холодно ответила Мила и, оглядываясь по сторонам, спросила. – Эм-м, ты Саймона часом не видел? Я вчера специально, чтоб нашего разлюбезного декана подольше не видеть, перед самым закрытием ворот в академию вернулась, но на его комнате всё ещё замок висел. И сейчас Саймона я что-то нигде не вижу.
– Тык и не увидишь. Как он тебе учиться будет, если на больничной койке валяется?
– То есть? – округлила она глаза. – Как на больничной койке?
– Чего, тебе правда никто ничего не рассказал? – оказался удивлён Вигор, но, поняв, что Мила не шутит, продолжил. – Про Саймона слух Натан разнёс. Хер его знает какого ляда он опять в лазарет попёрся. Прям мёдом ему там намазано, что ли? Но, в общем, он туда, а там Саймона как раз принимают. Траванул его кто-то.
– Не траванул, а почти убил, – сухо прокомментировал остановившийся у их парты Яков Нарроу – ещё один одногруппник Милы из числа простолюдинов. При этом он внимательно поглядел на молодую женщину неприятным цепким взглядом, но ей было не до этого. Она всерьёз забеспокоилась.
