Глава 1
Мазурское пограничье
Мазовия,
лето 1415 года
Бабка Тадела, известная в окрестных местах ведунья, которую кто боялся, почитая ведьмой, а кто и не уставал благодарить за исцеление, вздремнула под вечер у горящего очага. Умаялась она за день – на дальнее болото пришлось ходить за травой нужной. Трава хорошо помогает тем, кто грудью мается, и нынче самое время ее собирать. Как холода придут, многим она на пользу пойдет, а ее еще собрать и посушить надобно. Дело это ой какое нелегкое, когда уже руки болят да ноги плохо ходят. Но ведь надо.
Вот и вздремнулось старушке, да так сладко, как давно уже не бывало. И тут покой ее нарушило злобное шипение кошки Матьки – нет, не черной, как во все времена ведьмам приписывали, а самого что ни на есть мирного цвета – была она белой с серыми и рыжими пятнами. Но характер Матька имела отнюдь не покладистый и чужих чуяла издалека. Бабка Тадела прислушалась. И впрямь кто-то подходил к ее избушке, да не один. Много конских копыт топало по узенькой тропинке, что вела к ее маленькому владению. Ну, брать-то у нее нечего, и не девка она, чтобы за честь свою опасаться. Однако лишиться козы и дюжины кур с петухом тоже не хотелось.
С этими мыслями старушка шагнула за порог своего домишки с дерновой крышей и чуть не наполовину уже вросшего в землю и в неясном свете угасающего дня увидела выходящий из леса отряд воинов при полном вооружении. Первые из них уже вступили на поляну, а позади с трудом пробирались по узкой тропинке конные носилки. «Значит, опять раненого ко мне везут, – успела подумать она, – дай Бог помощи».
– Здорова будь, мать! – поприветствовал ее, шагнув к ней, высокий и крепкий воин с грубоватым, но открытым и приятным лицом. – Тебя ведь кличут бабкой Таделой, верно?
– Меня, меня, сынок, – приветливо отозвалась ведунья. – А вас ко мне какая надобность привела?
– Да вот, одного из нас достала вражья стрела. Древко-то отломилось, а наконечник в ребрах застрял. И жар начался, худо ему очень. Люди сказывали, ты помочь можешь. – Глаза воина смотрели на нее с надеждой и даже, как ей показалось, с мольбой.
Старушка бросила взгляд в сторону тропинки. Кони уже выбрались на поляну, и на грубо сработанных носилках она увидела молодого мужчину с красивым, но очень бледным лицом в обрамлении темных волос. Глаза раненого были закрыты, губы кривились от боли – видно, нелегко далась ему дорога по густому лесу до ее избенки.
– Что ж, посмотрю, чем помочь можно, – согласилась старая женщина, – несите раненого в дом да света дайте.
Воины с великой осторожностью сняли своего товарища с конных носилок, внесли в дом и положили на лавку. Один из них – тот, что первым к ней обратился, видно, старшой у них – принялся осторожно снимать с раненого одежду, чтобы открыть рану. Тут и факел внесли.
– Вы уж поосторожней, соколики, домишко мне не спалите, – проговорила ведунья и принялась осматривать рану.
Ничего хорошего она не увидела. У воина с правой стороны груди, между ребрами, вздулась шишка красная, кожа вокруг была бледной и влажной, а на лице его пот проступил, видать от боли. Бабка Тадела повернулась к старшому, который смотрел на нее с надеждой.
– Плохо дело, – сказала, – жар я сниму, есть у меня травы сильные. А вот то, что в ребрах застряло, только медвежьим салом и можно выгнать. Трава тут не справится.
– А взять-то где? – растерялся воин.
– Ну ты совсем ума лишился от горя, сынок! – упрекнула его старушка. – Лес ведь кругом, а вы при оружии. Вам добыть медведя ничего не стоит.
А потом, не удержавшись, спросила все-таки:
– И кто он тебе, раненый-то? Видать, не простой человек.
– Болеслав это, князя Мазовецкого из Варшавы сын, – мрачно пояснил воин. – Коли умрет, так лучше и на глаза князю не казаться.
Старушка понимающе покивала и принялась давать указания воинам, набившимся в тесную избенку. Вскоре в котле на очаге уже забулькала сильно пахнущая жидкость, на рану была наложена свежая повязка с мазью, небольшой отряд отправился на поиски медведя, а молодой князь наконец открыл глаза.
– Где мы, Жиг? – спросил он слабым хриплым голосом.
Старшой кинулся к нему, просветлев лицом.
– В избе ведуньи лесной мы, Болек, – проговорил он торопливо, тревожно всматриваясь в темные глаза. – Она тебя на ноги поставит, и не сомневайся.
А тут и питье подоспело.
– Выпей, соколик, – поднесла ему старушка глиняную миску. – Пока горячее, лучше сработает. Пей.
И она помогла молодому князю выпить все до дна. Он скривился, видно, горьким питье оказалось, но послушно выпил все, а потом откинулся на лавку и закрыл глаза. Но лицо его уже не было таким пугающе бледным.
– И что у тебя за имя-то такое странное – Жиг? – спросила старушка, глядя на старшого.
