Счастье моё невозможное

1. Вместо пролога

"Наш Янкель был по мненью многих,

судей решительных и строгих,

хоть не учён, но не педант.

Имел счастливый он талант

без принужденья в разговоре,

с ученым видом знатока

коснуться до всего слегка.

Хранить молчание в важном споре,

а так же он бесил всех дам огнём нежданных эпиграмм…"

Надпись на открытке от друзей Яну Горовицу в день двадцатипятилетия.

От автора: История будет о любви. Очень разной. Родительской, детской, страстной, нежной, долгой и скоротечной.

2. ЧАСТЬ 1

Часть 1. О БЕДНОМ ГУСАРЕ ЕВРЕЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО...

"Еврей, севший на лошадь, перестал быть евреем..." И.Бабель

3. Глава 1

1.

Родители учат детей разговаривать,

дети родителей учат молчать. (еврейская мудрость)

​​​​​
Зря Пашка это затеял. От Янека Горовица ещё никто не убегал. Тем более, с его имуществом. Конечно, Пашка позавидовал, когда Янек сказал, что у него есть медаль.

- Дедова, небось? - недоверчиво хмыкнул и утер нос кулаком.

- Скажешь тоже! Стал бы я дедовы трогать! Моя! Личная!

И Янек гордо предъявил медаль "Родившемуся в Ленинграде". Серебряную с голубым. Его персональную. С гравировкой имени, фамилии и даты рождения. Она шла в комплекте с дерматиновой папкой синего цвета, зеленой книжечкой свидетельства о рождении и письмом Ленсовета с пожеланиями родителям "вырастить достойного строителя коммунизма".

Тут Пашка и не сдержался. Тащить всё, что плохо лежит, было у него в крови. Отец сидел уже третий раз. Старший брат недавно тоже ушёл по перваку на малолетку. Пашка, если не случится чуда, продолжит семейное дело.

Но медаль лежала у Янека в ладони, а не абы где. И такой наглости он, конечно, не стерпел. Догнал. Отобрал. Бить не стал. Не умел. Только зло сверкнул на Пашку чёрными глазищами.

- Вот не дам тебе больше котлету.

Это для вечно голодного Пашки почище тумаков будет. Били его регулярно. То мать, то бабка. И отец, когда не сидел.

- Больно надо, - сплюнул Пашка почти по-взрослому, - Правда что-ли, ты в Ленинграде родился?

Это была правда правдивая. Янек Горовиц действительно родился в "колыбели революции". И жил там аж до пяти лет.

Мама Янека после школы собрала чемодан и двинулись из Куйбышева поступать в Ленинградский политехнический. Поехали вдвоём с подружкой. Кто кого за собой потащил, плохо помнилось.

- Маня, куда тебя несёт? Ну какой Ленинград? Там холодно и темно. Ехала бы в Одессу. Там у тёти Ривы жила бы.

- Представляю, мама, что сказала бы тётя Рива на такое "здрасти" . Что-то вы с отцом в Одессу не торопитесь.

- Так то мы... То две большие разницы.

Бабушка и дедушка Янека попали в Куйбышев во время войны. Бабушка приехала в эвакуацию. Дед потом после госпиталя нашёл своих. Так и остались. Квартиру от завода получили. Паркет и балкон, а не закут какой-нибудь.

В институт мама Янека поступила. И подружка тоже. Дали общежитие. Страшное, конечно. Убогое. Но другого нет.

Через два месяца после начала учёбы Мария Фридман увидела в коридоре его. Волнистые тёмные волосы. И глаза, что пропасть не жалко.

- Машка, дура, он же старый!

- Ирка, ты не понимаешь, я же не варить его собираюсь. Ты видела, какие у него руки? А глаза?

- Я узнавала. Он историю КПСС ведёт. Но слухи ходят всякие. Что он со студентками... Но зато точно не женат.

- Ой, а что ж ему с пенсионерками что ли? - Маша махнула рукой.

Занятия по истории КПСС уже на втором курсе Аркадий Львович Горовиц вёл интересно. Ну или так казалось. Маше в нём нравилось всё. И то, как он расхаживает перед доской. Как поправляет массивные часы на запястье. И как оглядывает студентов. Пристальный тёмный взгляд красивой яркой девушки Аркадий Львович пропустить не смог бы. Даже если бы хотел.

Скандал случился совсем не сразу. Кто-то их сдал ректору. Маша подозревала, что её подружка и сдала. Всех возможных последствий это разоблачение не имело. Мария Фридман была совершеннолетней. И Аркадий Львович женился на свой студентке раньше, чем дело дошло до парткома.

4. Глава 2

2.

Бог не может быть везде одновременно —

поэтому он создал матерей.

Нельзя сказать, что родители были рады зятю почти ровеснику. Но приличный человек. С жилплощадью и должностью. Позже выяснилось, что Маша таки беременна. Пришлось ей перейти на вечерний. И заканчивать институт уже с сыном на руках.

Когда Янек родился, Маша наглядеться на него не могла. Кто сказал, что лягушонок? Сами Вы жаба! Самый лучший её красивый мальчик. Вот и их соседка по коммуналке блокадница Вера Яковлевна, съездив к племяннице, которая недавно родила, сказала Маше: "У неё, конечно, хороший ребёночек. Но наш Янечек лучше!". Ещё бы! Одни глаза чего стоят!

Именно тогда, гуляя с коляской в чахлом скверике, именуемом по-ленинградски садиком, она и придумала своему сыну всю его дальнейшую жизнь. В деталях и красках.

Как он вырастет. И будет играть на скрипке. Рояль уж очень громоздкий. Большая сцена. Полный зал. Взрослый Янек во фраке и в белой бабочке. Кланяется. А потом несёт ей ворох букетов.

Или нет. Не так. Вот идёт она по улице. А ей встречаются знакомые. И говорят, какой её Янек замечательный доктор. Тоже хорошо.

А потом он женится. Не сразу, конечно. На скромной девочке. Из хорошей еврейской семьи. Чтобы родители - приличные люди. И сама девочка умела бы всё. Правда, даже в мыслях любая девочка уже виделась ей не подходящей для Янека.