1
– А теперь, дети, построились парами. Мы идем в музей Черного моря! Вожатая терпеливо подождала, когда ребятишки, взявшись за руки, образуют нестройный ряд, пересчитала их по головам и скомандовала:
– За мной шагом марш!
Отряд галдящих второклассников ворвался в здание института Океанологии. Перед ними раскинулось фойе первого этажа, залитое яркими лучами солнца.
– Марь Ванна, как красиво, – раздался восторженный шепот детей.
Они как будто очутились в сказке: стены, выкрашенные в цвет индиго, мысленно погружали на морские глубины; макеты обитателей подводного мира поражали точностью мельчайших деталей; пол под ногами создавал иллюзию настоящего дна, покрытого песочком и присыпанного разноцветной галькой. Метровые катраны надвигались на посетителей, раскрыв зубастые пасти. Медузы шевелили прозрачными зонтиками, подсвеченными голубым. Их волнообразные движения настолько напоминали настоящие, что дети, очарованные, останавливались как вкопанные и глазели, раскрыв рты. Роботизированные морские петушки, расправив веерами грудные плавники, ползали по полу, ежесекундно подвергаясь опасности быть затоптанными. Сверху через стеклянный потолок лился мягкий солнечный свет, и чайки, покрикивая, раскидывали узкие крылья и пикировали вниз в поисках добычи.
– Руками ничего не трогаем, – взревела, словно сирена, вожатая. – И смотрим под ноги!
– Марь Ванна! Не бойтесь! В экспонаты встроены датчики движения, к этим рыбам даже близко не подойти, не то, чтобы потрогать, – отмахнулся рыжий мальчишка с конопушками на носу. И добавил, словно отвечая на не заданный вопрос педагога: – У меня здесь тетя работает.
Пройдя фойе и от души нащелкав на мобильные телефоны завораживающее морское действо, малолетняя процессия остановилась перед лестницей.
– Поднимаемся на третий этаж и ждём профессора. Он расскажет нам про обитателей Черного моря, – объявила вожатая, указывая направление. И гудящая толпа, словно рой непослушных пчёл, взлетела на шесть пролетов вверх и остановилась на площадке перед дверью с надписью «Музей Черного моря».
– Итак, дети, слушаем и запоминаем. Завтра буду спрашивать.
– Ну, мы же не в школе, – заныл кто-то из учеников.
– Выберу трёх самых внимательных и освобожу от уборки территории, – закончила речь педагог.
По толпе пронеся одобрительный шепот.
Профессор не заставил себя долго ждать. Он возник словно из неоткуда: маленький, сутулый, одетый в серый отглаженный костюм. Начищенные туфли на ногах сверкали так, что, казалось, в них можно смотреться как в зеркало. Улыбчивое лицо, испещренное морщинами, выдавало солидный возраст. Ему перевалило за шестьдесят – прекрасное время для ученого, когда опыт подстраховывает разум, позволяя абсурдным идеям воплощаться в жизнь без негативных последствий. Седые волосы лежали аккуратными прядками, на лбу проступали залысины. Крупные уши с мясистыми мочками чуть оттопыривались. Глаза за толстыми стеклами очков излучали мягкий свет, который присущ спокойным, уравновешенным людям. В руках учёный держал указку.
– Дети! Меня зовут Пантелеев Федор Константинович, но вы можете обращаться «дядя Федя», – неожиданно предложил он маленьким посетителям. – Итак, начну рассказ с древнейших времён.
– Где Ванечка с Ксюшей? – прервала ученого вожатая, рыская глазами по толпе детей. – Кто видел, куда они пошли?
– Да вон же, скрылись за черной дверью, – отозвался тот же мальчик с конопушками, махнув рукой в неопределенном направлении.
Профессор побледнел, подскочил на месте и с прыткостью, не свойственной преклонному возрасту, пробежал через зал, остановившись перед загадочной дверью цвета антрацита. Та была приоткрыта. Ученый распахнул её и влетел в кабинет.
Двое детей с любопытством рассматривали гильотину для грызунов. Склонившись над неведомым прибором, трогали детали механизма, пытались поднять рычаг. Ванечка, как истинный естествоиспытатель, засовывал пальцы в отверстие, над которым нависал нож. Черные кудряшки волос то и дело спадали на лоб, закрывая глаза. Школьник замирал, с шумом сдувал непослушные локоны и продолжал забавляться с дьявольским механизмом.
Ксюша не отставала – хваталась за рычаг и с силой надавливала. Гильотина не поддавалась. Наконец, после очередной попытки, она пришла в движение. Послышался легкий скрип, нож устремился вниз, перекрывая отверстие с просунутыми пальцами мальчика. Мгновенье, и адская машина разрубит детские косточки.
Профессор за доли секунды оценил ситуацию. Он оказался быстрее: в несколько шагов подскочил к несмышленышу и выдернул тощую руку из-под ножа. И тут же Ксюша, второе неразумное дитя, засунула палец в освободившееся отверстие и надавила на рычаг гильотины. Зачем она это сделала? Сама не знала. Любопытство взяло верх над благоразумием.
Нож легко поделил палец пополам. Девочка взвизгнула, подняла руку и увидела, как из изуродованного обрубка течет кровь: кап-кап-кап, образуя красную лужу на сером линолеуме. Глаза её округлились, наполнились слезами.
– Аааа, – закричала она так громко, что Ванечка закрыл ладонями уши и вжал голову в плечи. Вожатая влетела в кабинет, бросилась к пострадавшей. А профессор кинулся искать отрубленный фрагмент пальца. Медики могли пришить его… Они бы успели… Если бы по случайному стечению обстоятельств около стола с гильотиной не оказался аквариум с пираньями. Ёмкость по размеру не превышала пятилитровую стеклянную банку и стояла на полу, совсем близко к декапитеру для грызунов. Кровожадные тропические рыбки смотрели на инструмент для лабораторных опытов снизу вверх, тараща глаза. Чешуя блестела в воде россыпью жемчужного бисера, выступающие челюсти двигались вверх-вниз, показывая ряды заточенных, как у пилы, зубов. Кто и когда поменял и передвинул аквариум, профессор не знал. То ли аспиранты наливали рыбкам свежую воду и забыли вернуть ёмкость на место, то ли новая уборщица Олечка генералила на выходных и сделала небольшую перестановку. Одного взгляда на сгрудившуюся стаю пираний хватило, чтобы учёный понял: пришить палец медики не смогут, ибо пришивать уже нечего. Отрезанный фрагмент конечности упал в аквариум и в ту же секунду исчез в зубастых пастях хладнокровных хищников.
