I. Все дороги ведут в Рим
Я несся по Московскому проспекту в аэропорт. От предвкушения путешествия, весенних видов любимого города и того, какой необычный сюрприз приготовил молодой супруге, по венам струился адреналин. Как я решился на такое в свои пятьдесят два, состоявшийся, респектабельный господин в дорогом костюме, владеющий компанией по продаже итальянских столовых приборов? Кто-то сказал бы, что я сошел с ума или пресытился здоровыми отношениями, но причина любому действию есть всегда. Была она и у меня, хотя договориться с собой или найти оправдание даже бесчеловечному поступку не сложно. Мой замысел и возбуждал, и отвращал одновременно. Я сам не знал, как к нему относиться, поэтому ощущал в ногах противную дрожь, как от передозировки эспрессо.
– Милый, где ты? Скоро посадка, а тебя все нет! – защебетала Оленька в трубку, пока я специально сбавлял скорость прыткого БМВ возле Московских Ворот. – Не опоздай!
Я представил как она, покинутая, торчит в бизнес-зале и с тоской взирает огромными зелеными глазищами на менеджеров среднего звена, лакающих бесплатное пойло и уминающих пресные столовские яства – не лучшее начало идеального приключения.
– Прости, любимая, – как мог изобразил в голосе отчаяние. – Медведев поздно прислал отчет, из-за этого в эпицентр пробок попал на Обводном. Я уже недалеко, у Ворот, но, боюсь, что на рейс опоздаю.
Жена, – в критические моменты она не чуралась непечатных выражений, – разразилась тирадой, и была права: получалось, что завтра, в ее тридцатипятилетие, я смогу попасть в Рим только к полудню. Женатый знает, что означает, когда обижена вторая половина. На меня вылили ушат желчи, но я мужественно, как и подобает мудрому мужу, стерпел. В моем плане это был один из сложнейших моментов: умерить гнев, уничтожить ощущение покинутости так, чтобы не нарушить задуманное. Я бросил на кон все. Поставил на нас, пусть и не обычным образом. Но кто посмеет осудить меня?
– Обещаю, завтра прилечу, и мы отметим юбилей вместе, как и мечтали. Столик в нашем римском ресторанчике возле площади Испании Марио забронировал, – трижды повторил я, чувствуя, что она смирилась с неизбежным. – Ехать, судя по обстановке, еще час, на рейс не успеваю, поэтому разворачиваюсь в сторону дома. Завтра встретимся в Риме.
Оленька, тяжело вздохнув, согласилась, чмокнув воздух возле трубки, а я продолжил путь в аэропорт. Приходилось лгать, что было мне не свойственно, но, в конце концов, – это ради ее подарка, который она никогда не забудет. Я – тоже.
Когда я прибыл в Пулково, самолет Оленьки уже благополучно вылетел, и я зарегистрировался на рейс до Стамбула. Оттуда предстояло добраться до Рима. Я все рассчитал: мы разминемся на три часа. Времени было предостаточно, чтобы жена заселилась в отель, а я прибыл в Кастелло де Фиори, где все и должно было произойти.
В полете я снова и снова прокрутил в голове сценарий и не встретил ни одной помарки. Все выглядело идеально. Беспокоило только одно: случайные непредсказуемые мелочи. Из-за глупых пустяков разрушались города, исчезали страны, что говорить про семейную жизнь.
Это был третий мой брак и, скорее всего, последний. Устал я от всех этих выматывающих бесполезных церемоний и драм на пустом месте. Хотелось пожить по-человечески. Оленька, когда устроилась в мою фирму, сразу завладела мной. Ничего не могу с собой поделать, но мне нравятся красивые женщины. С годами ценишь не только фасад, но и скрывающееся за ним. Она лучше всех в компании говорила по-итальянски, и поставщики ее обожали. Возглавив отдел, она не совершила ни одного прокола за пять лет. Оленька обожала Италию, дышала этой страной, и находила любой повод, будь то отпуск или командировка, погрузиться в застывший, как мошка в янтаре, мир эпохи Возрождения.
Впервые мы переспали в Вечном городе. В тот «жирный» год, когда конкуренты как тараканы забились по углам, мы всей организацией отмечали успех в Риме. Солнечная осень, пряные запахи улочек и вино сделали свое дело. Стены ночного отеля впитывали бурные стоны и яростные крики распластанной подо мной Оленьки. Ее горячий рот с жадностью обволакивал член, пытаясь выдавить из него все до последней капли. В ту ночь ко мне вернулась молодость: я четырежды брал крепость штурмом, и каждый раз та с удовольствием сдавалась, и вкус победы растекался по язык, уплывая в горло ненасытной татарской девушки. Мужчина чувствует, как ему отдается женщина. Любая фальшь, искусственность чувств, имитация ощущаются и порождают равнодушие. Я же, проникая глубоко в Оленьку и чувствуя ее ответные движения, поверил в ее искренность. Я хотел заполнить собой все ее пустоты, каждую пору нежнейшей смуглой кожи, напоминавшей мне бархатную поверхность вечернего океана.
Позже она призналась, что испытывала ко мне влечение с первых же дней работы в компании, но повод вытащить чувства наружу представился только через полгода.
«О, волшебный Рим! Надеюсь, что мы навсегда останемся в твоей памяти и как же я благодарен тебе за чудесный подарок. За эти волнительные линии крутых бедер, объятые волнами длинных черных волос. За возможность погрузиться во влажную нирвану живительной, парящей многообещающим зноем, расщелины. За ту, кто стала для меня всем», – с этими мыслями, под музыку вибрирующих турбин, я заснул.
