Серебряный век

© А. А. Ахматова, Н. С. Гумилёв, Б. Л. Пастернак (наследники), 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Ты – женщина,

ты – книга между книг,

Ты – свернутый,

запечатленный свиток;

В его строках и дум

и слов избыток,

В его листах безумен каждый миг.

Но что ж! Пусть так!

Клони меня, Судьба!

Дышать грядущим

гордая услада!

И есть иль нет дороги сквозь гроба,

Я был! я есмь!

мне вечности не надо!

Всходит месяц обнаженный

При лазоревой луне…

Звуки реют полусонно,

Звуки ластятся ко мне.

В деяньях мира мой

ничтожен след,

Все дни мои —

то празднеств вереница,

Я смерть нашла,

как буйная блудница…

Но над тобой я властвую, поэт!

Где вы – гроза, губящая стихия,

Я – голос ваш,

я вашим хмелем пьян,

Зову крушить устои вековые,

Творить простор

для будущих семян.

Будущее!

Интереснейший из романов!

Книга, что мне не дано прочитать!

Край, прикрытый

прослойкой туманов!

Храм, чья постройка едва начата!

Юноша бледный

со взором горящим,

Ныне даю я тебе три завета:

Первый прими:

не живи настоящим,

Только грядущее —

область поэта.

Так образы

изменчивых фантазий,

Бегущие, как в небе облака,

Окаменев, живут потом века

В отточенной

и завершенной фразе.

Нет, я не ваш!

Мне чужды цели ваши,

Мне странен ваш

неокрыленный крик,

Но, в шумном круге,

к вашей общей чаше

И я б, как верный, клятвенно приник!

Есть тонкие властительные связи

Меж контуром и запахом цветка.

Так бриллиант невидим нам, пока

Под гранями не оживет в алмазе.

Когда не видел я ни дерзости,

ни сил,

Когда все под ярмом

клонили молча выи,

Я уходил в страну молчанья

и могил,

В века загадочно былые.

Чуждый чистым чарам счастья,

Челн томленья, челн тревог

Бросил берег, бьется с бурей,

Ищет светлых снов чертог.

Приди на рассвете

на склон косогора, —

Над зябкой рекою

дымится прохлада,

Чернеет громада застывшего бора,

И сердцу так больно,

и сердце не радо.

Уходит светлый Май.

Мой небосклон темнеет.

Пять быстрых лет пройдет, —

мне минет тридцать лет.

Замолкнут соловьи,

и холодом повеет,

И ясных вешних дней навек

угаснет свет.

Я мечтою ловил уходящие тени,

Уходящие тени погасавшего дня,

Я на башню всходил,

и дрожали ступени,

И дрожали ступени

под ногой у меня.

Меня не манит тихая отрада,

Покой, тепло родного очага,

Не снятся мне цветы

родного сада,

Родимые безмолвные луга.

Забудь о светлых снах.

Забудь. Надежды нет,

Ты вверился мечте

обманчивой и странной.

Скитайся дни, года, десятки,

сотни лет –

Ты не найдешь нигде

Страны Обетованной.

Друг мой, мы оба устали.

Радость моя!

Радости нет без печали.

Между цветами – змея.

Есть в русской природе

усталая нежность,

Безмолвная боль

затаенной печали,

Безвыходность горя,

безгласность, безбрежность,

Холодная высь, уходящие дали.

И что мне жизнь сулит?

К какой отраде манит?

Быть может, даст любовь

и счастие? О, нет!

Она во всем солжет,

она во всем обманет,

И поведет меня путем тернистых бед.

Верблюжьи груды

облак величавых,

Увядшая лазурь небес литых,

Весь кругоем,

размерность черт крутых,

Взнесенный свод,

ночами в звездных славах.

Я – изысканность русской

медлительной речи,

Предо мною другие поэты —

предтечи,

Я впервые открыл

в этой речи уклоны,

Перепевные, гневные, нежные звоны.

Я не знаю мудрости,

годной для других,

Только мимолетности

я влагаю в стих.

В каждой мимолетности

вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.