Шато

Jaclyn Goldis

THE CHATEAU

Серия «Объявлено убийство»

Печатается с разрешения литературного агентства Nova Littera SIA. in arrangement with Baror International, Inc., Armonk, New York, USA

В книге присутствуют упоминания социальных сетей (Instagram,Facebook), относящихся к компании Meta, признанной в Россииэкстремистской и чья деятельность в России запрещена.

© 2023 by Jaclyn Goldis

© Клемешов А., перевод, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Перед восходом солнца, сразу после того, как я вернулась в свою комнату и снова погрузилась в сон, я просыпаюсь от крика. Подскакиваю в постели, стаскиваю с лица маску для сна. Протягиваю руку, чтобы включить лампу: где же выключатель? Глубокой ночью усугубляется дезориентация в пространстве, особенно когда вы находитесь на другом конце света в чужом доме. Наконец, я нащупываю кнопку и щурюсь, когда свет заливает огромное полупустое пространство комнаты, камин из мрамора и высокие окна, обрамленные тонкими кремовыми шторами. Снаружи по стеклам еле слышно стучат ветви дуба, покрытые пышной листвой. В воцарившейся густой тишине анализирую хриплый отчаянный звук, который, как мне показалось, я услышала. Не приснился ли он мне? Я откидываюсь в уютное гнездышко из подушек. Полагаю, так оно и было.

Хватаю свой телефон, чтобы посмотреть, не написал ли кто из девочек. Сообщений нет, к счастью, как и уведомлений от аккаунта @imwatchingyou88[1]. Только время мигает мне в ответ. 6:05. Так что, вернувшись со своего маленького задания, я не проспала и десяти минут. Мое сердце колотится в груди – видел ли меня кто-нибудь? Кто-нибудь знает?

Нет. Невозможно. Я заставляю свой разум переключиться на другие события – на тот факт, что мой день рождения официально закончился. Сорок. Слава господу! Тридцать девять лет казались мне сумасшедшей гонкой, но теперь, вступив в новое десятилетие, я снова напоминаю себе, что у меня есть все, о чем я когда-либо мечтала. Добрый красавец-муж, двое замечательных детей, карьера, неуклонно стремящаяся вверх. И я сексуальнее, чем когда-либо, сексуальнее даже, чем большинство двадцатичетырехлетних девушек, которые жаждут посещать мои спин-классы[2]. Наши сорок – это ведь не сорок наших бабушек, верно?

Мою неубедительную самоободряющую речь прерывает еще один вопль. У меня перехватывает дыхание, и я жадно глотаю воздух. От этого звука чуть не лопаются барабанные перепонки. Я никогда не слышала такого звериного воя. И его происхождение ясно. Это голосит Дарси.

Я улавливаю шаги за дверью. Арабель?

– Бель? – Не получив ответа, я кричу: – Иду, Бель! – Эти несколько слов, которые мне удается произнести, словно наждачной бумагой царапают горло. Я нужна Дарси. Мы нужны. Хоть кто-нибудь. Но я все равно будто пригвождена к месту льняным одеялом.

За те двадцать лет, что Дарси Демаржеласс-Белл была моей лучшей подругой, я почти никогда не слышала, чтобы она кричала. Она чрезвычайно терпелива и сердобольна, не из тех, кто слишком остро реагирует. Недавно, однако, я стала свидетельницей нескольких неоправданных вспышек гнева и необычной для нее раздражительности по отношению к своим детям и Оливеру. С моей стороны нехорошо так говорить, поэтому я не облекаю мысли в слова. Эта доброта – плата за дружбу, когда вы невольно ошибаетесь, спотыкаясь о недостатки друг друга, а затем пытаетесь сгладить ситуацию.

Тишина снова опускается на шато, точно брезент. Сползаю с кровати и тянусь за брошенной на бархатный диван оливкового цвета футболкой, быстро натягиваю ее. Мои ноги дрожат на терракотовых плитках. На мгновение меня завораживает вид из окна: ухоженная территория, тихий бассейн, мерцающая луна. Эта звездная ночь похожа на сцену с картины Винсента Ван Гога, отдыхавшего в санатории неподалеку и написавшего там свои самые известные полотна. Его музой был этот горизонт, который оставил во мне неизгладимый след.

Я думаю о том, в чем поклялась себе перед приездом сюда. О том, что обязана сделать.

Затем мой взгляд натыкается на темную фигуру у края бассейна, бредущую вдоль живой изгороди. Раф? Садовник. Но с чего бы ему разгуливать в такой час? Я подхожу ближе к окну и наблюдаю, как он уходит, скрываясь за углом. Полагаю, возвращается в свой маленький коттедж на окраине поместья.

Летняя пора в Сен-Реми-де-Прованс прекрасна. Июнь. Я никогда не бывала здесь в этот период, хотя в грандиозном шато Серафины я не впервые. Когда мы познакомились с Дарси во время учебы в Авиньоне, находящемся в пятнадцати милях отсюда, она обычно возила всех нас в течение семестра навестить свою бабушку. В это время года в сельской местности благоухают лавандовые поля, служащие фоном для фотографий всем стекающимся сюда туристам. Однако, несмотря на лето, мои зубы стучат так громко, словно кто-то колотит дверным молотком. Кто-то дергает ниточки моих нервов.