* * *
Как они вернулись из того похода, Руслан не помнил. Всю дорогу провалялся в фургоне без сознания. Пуля из штуцера ударила его вскользь чуть выше виска. Контузия, очередной шрам, потеря крови, но рана на самом деле оказалась не так и опасна. Гораздо тяжелее были ее последствия. Особенно в той части, что касалось контузии. Что ни говори, а пуля из нарезного штуцера штука тяжелая, и удар был сравни хорошему удару кувалдой, все так же вскользь. Периодически приходя в себя, Шатун глотал поданную денщиком Мишкой воду и снова впадал в забытье. Как потом выяснилось, из двадцати пяти человек без ранений обошлись только Мишка и один из ветеранов, что был взят в отряд кашеваром. Оба полагались больше на свое умение стрелять, чем на силу в рукопашной схватке, так что держались позади остальных и, как следствие, обошлись без очередных украшений на шкурах. Но была и хорошая новость. Бой тот прошел для отряда без потерь. Ран и порезов хватало у всех, были и трое тяжелых, которых в срочном порядке оперировал врач армянин, живший в ближайшем городке, но все обошлось. Преодолевая тошноту и сильное головокружение, Руслан объяснил Мишке, как пользоваться шприцем, и все поголовно получили по инъекции пенициллина. Это был главный секрет Руслана и панацея их отряда от всех ранений и болезней. Раны при перевязках присыпали стрептоцидом, так что обошлось даже без нагноений. В общем, как говорится, бог миловал.
Теперь осталось только вернуться в Пятигорск и привести себя в порядок. После той драки их даже не пытались задержать. Эриванская контрразведка в лице ее начальника понимала: отряд на данном этапе как боевая единица не существует. К тому же в бою были растрачены все боеприпасы. Начиная от минометных мин и заканчивая патронами к револьверам. Про мины и гранаты и говорить не приходилось. Экономить нужды не было. Отряд дрался так, словно это был их последний бой. Впрочем, так оно и было. Их задачей было не пропустить турок в глубь своей территории и продержаться до того момента, когда к месту схватки подойдет местное ополчение. И они это сделали. От места боестолкновения у городка под названием Ахалкалаки отряд ушел через два дня. Когда раны немного поджили и появилась уверенность в том, что дорогу перенесут все. Доктора Мишка притащил в лагерь, заставив ехать под угрозой смерти. Размахивая револьвером, паренек разогнал и обывателей, и полицию и, усадив доктора в седло, приволок его в лагерь. Спорить с озверевшим казачком не рискнул никто. Да и желающих не было. Известие о драке обитатели городка получили еще до ее окончания и были уверены, что отряд будет просто уничтожен. Так что появление у дома доктора казака не стало для них большой неожиданностью. Гораздо больше их удивило известие, что хоть кто-то там остался жив.
До города они добирались около двух недель. Миновав заставу, казаки направили фургоны к дому командира. В очередной раз Руслан пришел в себя уже в своей собственной спальне. Рядом с кроватью, на стуле, клюя носом сидел Васятка. Полюбовавшись несколько минут русоволосой макушкой, Руслан негромко откашлялся, морщась от отдававшейся в голове боли, и мальчишка, тут же вскинувшись, с ходу спросил, вскакивая:
– Чего подать, княже?
– Водички, – хрипло попросил Шатун, с грехом пополам поворачивая голову.
– Вот. Холодная, недавно из колодца, еще не нагрелась, – бормотал малец, поднося к его губам глиняную кружку с водой.
«Это чего, в доме все чашки перебить успели, пока меня не было», – лениво мелькнула у Шатуна мысль, и только припав к посудине, он понял, что все сделано правильно. Широкая глиняная кружка была гораздо удобнее для подобного действа, чем фарфоровая чашка. Да и уронить ее было не страшно. Подобную посудину можно было купить на базаре буквально за копейки. Напившись, Руслан перевел дух и, дождавшись, когда голова перестанет кружиться, тихо спросил:
– Давно я тут?
– Второй день, как привезли, – грустно улыбнулся мальчишка.
– Все вернулись? – помолчав, осторожно уточнил Шатун, мысленно готовясь к самому плохому.
– Все, княже. Старые казаки уж молебен в церкви отстояли. Молитвы благодарственные читали и тебе здравицу пели, что всех вернуть сумел и супостата побил.
– Так это ж здорово, – нашел в себе силы улыбнуться Руслан. – А чего сам такой мрачный?
– Так ранетый ты, – тихо всхлипнул Васятка.
– Не ранетый, а раненый, – на автомате поправил его Шатун. – И не ранен, а контужен. Впрочем, хрен редьки не слаще. Угораздило же, – скривился он, осторожно касаясь пальцами повязки на голове.
– Не тронь, княже, – тут же подскочил мальчишка. – Дохтур баял, тебе теперя лежать долгонько придется. И повязку трогать никак нельзя.
– Да уж. С контузией шутки плохи, – нехотя согласился Шатун, опуская руку. – Рассказывай, какие новости в городе. И не говори мне, что не знаешь. Не поверю. Небось, Петьку гонял, пока меня не было.
– А чего его гонять, – пожал Васятка плечами. – Он и так все одно целыми днями то на паперти, то по базару шляется. Вот и заходит рассказать, чего услыхал.
Эти странные взаимоотношения двух мальчишек Руслана давно уже удивляли, но вмешиваться он не спешил. Похоже, ребят все устраивало. Беспризорник Петя, промышлявший милостыней на паперти, ловко вынюхивал всякие странные слухи и пересказывал их Васятке, тот, в свою очередь, приносил ему с кухни остатки обедов и пересказывал все услышанное самому Руслану. К чему и зачем ребята выстроили эту схему, парень так и не понял, но она работала, так что ломать Руслан ничего не стал. Как оказалось, в городе даже после их отъезда все было тихо и спокойно. Эта новость была тем удивительнее, если вспомнить, что буквально рядом с заставой имелся еще один, стихийный базар, куда съезжались даже горцы из непримиримых кланов.
