Сумерки медленно спускались на деревню с холма. Темнота, словно туман, захватывала все больше пространства. Крупные хлопья снега, кружась в коротком порыве ветра, ложились на белые сугробы. Ванька, шмыгнув носом, утерся рукавом. Он уселся на табурет возле окна, почесывая взъерошенный русый затылок. Его большие карие глаза с восторгом смотрели на пушистые сугробы, напоминающее пуховое покрывало, расшитое серебристыми нитями. Темнота за окном сгущалась, отвоевывая свое время по праву. Луна скрылась за облаками, предоставляя ночи почувствовать себя хозяйкой. Ванька вскочил с табурета и побежал в угол комнаты, где стояла кровать.
Дед Макар лежал на боку и похрапывал, смешно шлепая губами. Его седая шевелюра плавно переходила в такую же лохматую бороду. Большой мясистый нос подергивался, словно вот-вот чихнет. Ваньке стало смешно и он зажал его пальцами. Дед перестал храпеть и затих. Ванька убрал руку и тихонько протянул:
– Дед! Деда…
– Чего тебе, малец? – пробубнил дед, приоткрыв один глаз.
– Просыпайся, ночь наступила, – глаза у Ваньки расширились от восторга. – Я ждал, ждал. Пока дров натаскал, пока скотину накормил. А она раз – и наступила. Я даже не заметил.
– Ночь, говоришь, пришла, – дед Макар, кряхтя, сел на кровати, – ну, бабке иди скажи, чтоб стол накрывала – ужинать будем.
– Ну, деда.. Ну ты же сказку обещал, – заныл Ванька.
– Ить, чего удумал, – притворно нахмурился дед – сначала за стол, потом и сказочка будет.
Ванька кубарем скатился с кровати и рванул в сени за бабой Нюрой. Та раскидывала в сенях свежее сено, покрывая землистый пол. У корыта толкались молочные поросята, толкая друг друга и похрюкивая.
– Баба Нюра! – выкрикнул он, открыв настежь дверь.
– Ай! – Погрозила бабка Ваньке пальцем. – Сколько раз говорила тебе не выскакивать! Простудишься же!
–
Деда ужинать зовет, – выкрикнул он, почти закрыв дверь.
–
Да сейчас, сейчас, – ответила она, доделывая свою работу.
После ужина, Ванька с дедом устроились возле теплой печи и дед Макар начал рассказывать свою сказку.
***
Вереница муравьев направлялась к огромному муравейнику, неся на своих спинах очередную добычу. Настя бросила перед ними горсть земляники из своего лукошка. Ряд муравьев распался, превратившись в беспорядочную кучку насекомых. Через несколько секунд порядок был восстановлен. Почти все ягоды были собраны и распределены между рабочими. Настя улыбнулась, провожая взглядом старательных муравьев.
Трава была мягкая и теплая от дневного солнца. Настя прилегла на пушистое одеяло из травы, прикрывая зеленые глаза от солнца вытянутой рукой. Солнечный свет проскальзывал сквозь пальцы, попадая на ее лицо. Он скользил по ней, освещая светлую нежную кожу. Двигался то вверх, по высоким скулам, то вниз к нежным алым губам. Настя смешно поморщила свой прямой нос и прищурила большие глаза, когда солнце их коснулось. Она встряхнула головой, когда бабочка приземлилась на ее ровный красивый лоб. Волнистые медные локоны, выбившись из ее косы, упали на лицо. Настя присела, смотря прямо перед собой. Впереди, через ягодную поляну, на которой была девушка, был Круглый лес.
Высокие деревья мягко шуршали своей листвой, словно приглашая к себе в гости. Свет солнца падал сквозь листву, прогревая землю. Пение птиц придавало ощущение спокойствия и умиротворения при взгляде на лес. Иногда какой-нибудь зверь подходил слишком близко к краю настолько, что его можно было увидеть издалека. Лес был полон разных природных даров: круглый год много зверей и дичи, а летом орехи и грибы.
Уже давно никто не ходил в тот лес. Старики рассказывали, что завелась там нечисть лесная. Собрались как-то девки в лес по грибы да ягоды, да вернулись не все. Уж искали их, икали, да все без толку. Только еще несколько человек пропали. А ночью оттуда свет исходит. Рассеянный такой, зеленоватый. Прямо из самой чащобы. Сильный, что аж весь лес сверху освещает. Не стали туда больше ходить. Да всем детям своим наказывали держаться от него подальше.
Настя вздохнула с сожалением. Это сколько же добра то там погибает?
– Настя! – послышался звонкий голос. – Настя, ау! – из-за высокой травы показалась лохматая голова Семки. Он шмыгнул курносым веснушчатым носом, отгоняя овода от лица.
– Да здесь я, здесь. – Настя улыбнулась мальчику.
– Да, вижу. Больно близко ты к лесу подобралась, – он нахмурился и грозно посмотрел на нее. – Поругать тебя пришел – Семка помахал своим грязным кулаком прямо перед ее носом.
– Ах ты! – Настя со смехом ухватила его за кулак, пытаясь свалить мальчишку на землю.
С хохотом и хрюканьем они валялись на траве, перекатываясь с боку на бок и щекоча друг друга.
– Ну все, хватит. – сказала Настя. – Ты ягод набрал?
– Ага, набрал.
– Ну, пошли тогда, а то бабка заругает.
Взяв свои лукошки, они направились к деревне.
– Ты зачем так близко к лесу ходишь? – ступая по тропинке спросил мальчишка. – Неужто не боязно? – Он с недоверием посмотрел на Настю.
– Так чего бояться то? – Девушка улыбнулась и слегка толкнула Семку в спину, призывая того идти побыстрее. – Я же в сам лес то не захожу.
– Так все равно боязно, – Семка поежился.
