— Рот пошире. И не крутись! Весь пол мне укапаешь…
Анатолий обречённо вздохнул и, уже не стараясь скинуть с плеча цепкую женскую ручку, проглотил очередную ложку риса.
Есть с завязанными глазами было совсем непросто, и от души зачерпнутая овощная подлива тонкой струйкой побежала по подбородку.
— Вот же… — с чувством пробурчала одна из его мучительниц. — Не было в доме мужиков, и грязи не было.
Толик хотел было ответить, что не надо этих самых мужиков похищать, тогда они не заведутся. А уж если ему руки развязать, то и пол чистым останется. Но всё это было уже сказано за последние несколько дней не один раз.
Обращались с ним очень даже сносно: домашняя кухня, туалет, сон без ограничений и никаких требований. Совсем никаких. Странное похищение.
Мучительниц было две. В глаза то он их не видел, и к нему они заходили раздельно. Обычно молчали, но походка, поведение… Да, это были две разные женщины. К тому же, иногда Толик удостаивался мимоходом брошенных реплик. Та, что была с ним сейчас, просто излучала старательно сдерживаемое недовольство. Он её явно раздражал, словно не в меру засидевшийся гость. Вчера парень даже пытался её спровоцировать, чтобы хоть как-то прояснить обстановку. Толик вполне допускал, что после пары-тройки базарных оскорблений, женщина разозлится и съездит ему по морде или ещё куда… Но хоть заговорит! Просчитался… Ему просто заклеили рот.
Вторая приходила чаще. И не столько по прямой надобности… Она вилась вокруг него как кошка, гладила по щеке, чуть разминала плечи. Иногда её шаловливые пальцы забирались под футболку, и лёгкие прикосновения щекотали кожу. Толик не знал, как на это правильно реагировать. Действия вполне подпадали под статью о сексуальном домогательстве, если бы домогательства к такому лосю как он, не казались парню полным бредом.
Ложка громыхнула о дно пустой посудины. Ужин закончился. Губ коснулась салфетка, вытирая остатки подливы.
— Пить? Туалет? Душ? — ледяным тоном поинтересовались у него.
— Сауну и девочек, — не удержался от ехидства пленник.
Следующим звуком был хлопок закрывающейся двери.
Потом пришла она, вторая. Тихонько уселась и замерла. Парень кожей чувствовал, что его рассматривают. Да, что уж там, практически раздевают глазами. Толик горделиво расправил плечи. Не качок, конечно, и работа сидячая, зато одна втюрившаяся в него девица всё твердила, что он вылитый Хью Грант. Дура полная, но приятно. Пусть и эта слюни попускает. Страшная, наверное, как атомная война, недотр… недолюбленная.
Сама собой на губах расплылась ухмылка. Ситуация нестандартная, но на третий день как-то даже привыкаешь. К тому же, можно попробовать развести эту золушку, она мягче, податливей.
— Солнышко, прояви милосердие, — беззащитно–ласковым голоском протянул Толик, — уж очень руки тянет.
Есть! Подошла, присела рядом. Провела рукой по запястьям, подёргала какие-то узлы.
— Спасибо, солнышко, — проворковал парень, стараясь обернуться примерно в её направлении. — Вот ты хорошая, не то что подружка твоя — злюка.
Диван, на котором его расположили, тихонько скрипнул. Золушка, видимо, собралась уходить.
— Куда же ты? — огорчённо протянул Толик. — Мне же здесь скучно… и темно. Я же не попугайчик, чтоб меня зашторивать. Так можно и глаза испортить. Давай, пока этой злюки нет, я проморгаюсь, а ты мне расскажешь что-нибудь, познакомимся…
Похитительница немного помедлила, затем тихонько приблизилась к нему. Парень замер, как рыбак, только что забросивший крючок. Прокатит или нет? Неизвестная наклонилась к нему вплотную, почти касаясь уха губами, провела пальцем невидимую линию от виска вниз по скуле и тихо, но отчётливо произнесла: «Скоро всё закончится».
Толик остался один. Нервно поёрзал на мягком сиденье. И как это было понимать: «Скоро всё закончится»? До последнего казалось, похищение — розыгрыш, ну или, по крайней мере, не так уж страшно. А вот сейчас почему-то пробрало. Как-то нехорошо прозвучала эта фраза, слишком просто и коротко, как в конце фильма на экран выплывает «The end». Ничего особенного, но…
Пленник проверил руки и довольно усмехнулся: золушки, они такие наивные, что даже врать стыдно… иногда. Сейчас не стыдно. Ну, подумаешь, не клюнула на знакомство, повязку не сняла. Хотя, конечно, самолюбие царапнуло. Обычно, если уж Толик начинал стараться, то девушки снимали всё, что он попросит, а тут только ухо обслюнявила. Да и ладно, будем считать, что не очень хотелось. Страхолюдины — народ дикий и от ласки иногда впадают в ступор.
Верёвка на запястьях поддавалась по миллиметру, но уже — хлеб. Ослабить один виток, не спеша, без психов и бесполезных рывков. Первый виток — самое сложное. Впереди вся ночь. Парень непроизвольно поморщился: всё-таки больно. Кожа точно слезет. На курсах так не затягивали, тренировки проходили достаточно условно. Ещё бы, если после каждого занятия народ расходился бы с полопавшейся синюшной кожей и резаными мышцами, учеников у местных гуру непременно поубавилось.
Ничего. Толик выдохнул. Пара часов мазохистских усилий и он больше никому не позволит кормить себя с ложечки. Возможно, дом далеко, а денег нет даже на метро, но об этом он подумает попозже. Не хочется проверять, что удумали эти две психованные козы. Парень надеялся, что только две. Мало ли… может там целое стадо во главе с каким-нибудь козлом!
