1883г.
Царская Россия. Санкт-Петербург.
С самого рассвета не переставая лил холодный дождь и воздух уходящей осени, в которой и так не сохранилось никакого признака тепла, успел пропитаться запахом сырости. Из-за постоянных дождей в этой части Российской Империи осень была довольно холодной и людям не приходилось снимать свою верхнюю одежду, за исключением редких солнечных дней, когда солнышко заставляло любителей прогулок, облачаться в легкие плащи.
Этим ранним, но непогожим утром коляска с крытым верхом, запряженная двойкой черных, как смоль жеребцов, подъехала к воротам трехэтажного здания, выполненного в стиле ампир, что располагалось на обширной территории лесопарковой зоны. Это строение с его ухоженными палисадниками, лавками и бюстами во дворе, можно было принять за старинную усадьбу, но было одно «но», которое заставляло проезжающих мимо воротить нос. Этим неприятным «но» была табличка на воротах, предупреждающая о том, что это вовсе никакая не усадьба, а «Городская психиатрическая больница».
Герман Ларионов, заплатил подвезшему его кучеру и вошел в здание старенькой психбольницы. Худощавого телосложения и среднего роста паренек с очень пронзительными светло-карими глазами с зеленцой и приятной внешностью английского денди немного нервничал, ведь сегодня его первый день работы, и он не знал, как примет его коллектив и какие трудности его ждут впереди, но всем своим существом он надеялся, что все будет в порядке. Хоть внешне он выглядел довольно уверенным в себе, внутренне, все же его съедали переживания и сомнения по поводу принятия его на первую в жизни должность.
Поправив свои юношеские усики, которые он отращивал специально для того, чтобы казаться более взрослым, он, прошел через калитку и неспешно направился ко входу в здание. Стоя перед деревянной дверью, с которой давным-давно слезла краска, он мысленно отогнал свою робость и сказал себе «смелее».
Опрятно одетый молодой человек приятной наружности, вошел внутрь выбеленного здания, кое-где покрытого плющом и плесенью снаружи и, сняв свою войлочную черную шляпу-котелок с короткими краями, прошел через просторный холл к мужчине в картузе и протянул документы дежурному трясущимися от волнения руками.
– Новый сотрудник? – Спросил дежурный, быстро пробежав по протянутой записке глазами. – Что ж, добро пожаловать. Это вам нужно подняться к главврачу. Он на третьем этаже. – протягивая документы обратно, поприветствовал мужчина с седеющими пышными усами.
Молодой человек поблагодарил дежурного за информацию и, дождавшись, когда тот отопрет ему железную дверь, отделяющую внешний мир от мира психически нездоровых людей, направился вверх по старенькой облезлой лестнице.
Вид увядающей больницы нисколько не пугал привыкшего к домашнему уюту и роскоши Герману, а наоборот, эти спартанские условия порождали в нем некий походный романтизм, где он мог проявить свою мужественность и выносливость и быть ближе к простым людям, которых собирался спасать от самих же себя. Это была истинная цель его намерения, от которой он не желал отступать.
Герман Максимович Ларионов – умный, амбициозный и воспитанный паренек, был лучшим выпускником медицинского университета и не удивительно, ведь обладатель аккуратной стрижки и строгого шерстяного темно-серого костюма, был врачом в третьем поколении очень прославленной в кругах медицинской элиты семьи, но вот только он немного отклонился от курса и пошел по направлению психиатрии, когда его отец и дед были выдающимися хирургами.
Еще с детства маленький Герман знал, что пойдет по стопам отца и деда, ведь не зря же его обучали точным наукам, к тому же и сам мальчик с радостью отдавал предпочтения, участвовать в разговорах родных, касаемых их профессиональной деятельности, чем гонять футбол с уличными мальчишками и бездарно тратить время впустую на безрезультативные развлечения. Несомненно, его любовь к медицине была в частности привита окружением, в коем он рос, но единственное, что завлекало его по-настоящему это не телесные повреждения, а душевные. Собственно, эту тайну мальчик и желал узнать, дабы, имея добродетельное сердце, суметь спасти многих от их душевных недугов. Эта идея захватила его еще в детстве, когда он наблюдал за своей душевнобольной кузиной по линии матери, с которой они часто виделись и которая была на 5 лет старше его. В то время милая и нежная Елизавета Аксакова часто страдала сменами настроения, не редко галлюцинациями, а в подростковом возрасте проявляла суицидальные наклонности и мучилась припадками. Герман искренне любил родственницу и желал ей выздоровления, но все его мольбы не оправдались. В конечном итоге, в возрасте 17 лет девушку вытянули из петли холодную и бездыханную, а Герман пообещал себе, что доберется до причины такого поведения и с тех пор не отступал от данных себе слов.
Стоя у закрытых дверей кабинета главврача, Ларионов замешкался, думая, как ему представиться, но неожиданный голос опередил его.
– Черт возьми, да кто же там такой нерешительный? Входи уже! – Послышался зернистый грубоватый голос из кабинета.
