Юля оступилась: асфальт был характерен выбоиной.
– У, блин! – Остановилась, ухватилась за Дашу, подняла боком ступню, осматривая туфель. Отпустилась, напористо зацокала.
Девушка Юля рослая, с развитой грудью – статная. Смелоликая и вообще подверженная постороннему взгляду – никак, словом, не десятиклассница. Даша вот соответствовала.
Стояла небольшая осень. Ветерок удался вкусный и игривый, вяло шлялись по асфальту челночки листьев, рябил бурый глянец пруда, окаймленный ряской листопада, громоздкие, размазанные облака съедали постную синеву неба. Народ смотрелся загорело и молодо, задорно перемещался к концертному залу с целью обзавестись эмоциями от заезжих музыкальных фаворитов. Мороженое употреблялось нашими девочками.
Некая ладонь сзади мягко шлепнула Юлю по правому плечу. Был произведен большого достоинства поворот головы влево и сказано:
– А, Славка – привет.
Слава Лямин, соратник с заоблачного уже второго класса. Рядом с ним присутствовали Санька Епишев, нескладный верзила, худой и мосластый, и противоположный по размерам прыщеватый и симпатично кудрявый очкарик Лешка Поздин. Все – одноклассники.
– За привет мороженку, – плотоядно взирая отнюдь не на сам продукт, претендовал Слава.
Юля скривила щеку.
– Щаз! Облезешь и обрастешь неровно.
Лямин возмутился:
– Нет, что за дела! Классик-хор, на продвинутый музон – я же продам в легкую. Мороженку быстро!
Юля скрестила глаза на эскимо, вожделенно лизнула.
– Отдыхай, Слава.
– Ты чё такая курок, Юлька! Дай хоть откусить-то!
– Слав, а полаять?
Даша протянула Лямину огрызок.
– На, Славик. И думай уже о хорошем – когда-то надо начинать.
– Во Дашка – чел, – воодушевлено рассуждал Слава, глубоко хватив съестное. – Я схаваю это за твое самое женственное. А тебя, Юдина, я буду иметь в виду.
– Вали, имеля – тебя ждут на бесплатных сайтах, – благорасположенно советовала Юлия.
Ребята загоготали, дурачились.
– Люди, а чего мы так рано премся? Еще час до начала, пошлите на Яму, – оборвал возникшую паузу темпераментный Слава.
Шатия вопросительно воззрилась в Юлю. Та соблаговолила, царственно тронувшись в обозначенные пределы. Ребята, пульсируя и держась чуть сзади, соблюдали темп, периодически выныривая за фронт степенно шествующих девочек. Вылупилось постепенное солнце, замечательные тени, освежающие архитектурного свойства пейзаж, поступательный и не так чтобы конкурентоспособный люд, да и сам город получились уместны.
Шел юноша навстречу, улыбкой обременился, увидев компанию.
– О, Димыч! – воскликнул Лямин.
Дима застопорился на подходе, тянул руку. Аналогично поступили парни – девчата шаг не замедлили. Впрочем, Даша повернула голову к встречному, на «Привет, Даша» кивнула с улыбкой. Юля молча сделала мазок взглядом, цепкий. Пока ребята занимались рукопожатиями, девчонки существенно прошли вперед.
– Чего это он тобой поздоровался? – не воздержалась Юля.
– Димка, мы вместе в лагере были. Он в сто тридцатой учится, рядом со Славкой живет.
– Да я его видела… Симпон. Только маленький.
– В каком смысле? – повысила голос Даша. – Он тоже в десятом!
– А я о чем? Да и ростом не бойкий.
Ребята стронулись. Дима по приглашению Лямина присоединился.
Плюхнулись на одну из скамей населяющих Исторический сквер – ухоженную набережную, благородно оформленную гранитом, опущенную ниже рядом расположенной плотины – центр города. Лешка отделился и у кромки берега, сидя на корточках, что-то изучал в стремительном потоке воды. Лямин, опершись одной ногой о скамью, стоял, возвышаясь над остальными сидящими. Дима скромно держался на краю, девочки по другую сторону от Славы молчаливо хрустели чипсами.
– Ты чё, он сабвуферы бостоновские намедни поставил – шесть косарей штучка. Низкие – любезно по почкам, – пылил Лямин Саше.
Саша, лениво развалившись и хмуро уставившись в облака, курил.
– Во-первых, он гнида, во-вторых… он гнида.
– Это в третьих, – негодовал Лямин. – А бабок-то – умотаться! Димыч, скажи!
Дима был сосредоточен и интереса к беседе не обнаруживал.
– Что именно?
– Ну про бабки, у него же батя по землеотводам.
Дима согласился:
– В третьих.
Лямин сопротивлялся, но уже без отчаянья:
– По любому, шесть косарей – это конкретно.
Саша хлопал пальцами по крыльям носа – видно, щекотало в носу – гнусаво и равнодушно доводил до сведения:
– Я тебе давно говорю: пора банковским делом заниматься. Ты же у нас хакер круче Митника, у тебя призвание.
Это сообщение Лямина озадачило, он задумчиво окунул взор в дали. Нашел мысль, просветил, изобразив подобие улыбки:
– Между прочим, пацаны, у меня есть призвание – быть сыном олигарха. Как с утра встаю, так до вечера призваниваюсь.
Захихикал. Парни холодно его поддержали.
Юля нынче была серьезной. Не иначе по этой причине посмотрела на ребят туго. Бросила пустую пачку в урну, отряхнула ладони. Встала, стройно и деловито зашагала к скамье, что расположилась наискось впереди.
Здесь сидели две старушки. Одна имела претенциозный вид – хотелось подозревать почившего мужа, безусловно, выдержанного партийца, собственно, работника госаппарата. Вторая состоялась согбенная, низенькая, опрятная. Ну, что-нибудь проектировочное, либо библиотекарское. Они комками беседовали, периодически интимно клонясь друг к другу, за чем угадывалось тугое ухо. Никакого сомнения не возникало, что речь шла о нерадивости и даже не бескорыстии нынешней власти.
