573
Мы театральны, как постановка Бергмана,
Интеллектуально болтливы, как фильмы французской волны,
Прекрасны в стоп-кадрах, как будто бы ведаем,
Как будто бы жизнью Великой полны.
516
Денежное мясо, денежное мясо,
Оно так прекрасно, оно так прекрасно.
Тянет меня к низу, тянет очень грубо
Чем-то очень глупым, как-то очень
Скупо.
578
Там однажды я видел тебя,
Через толпы людей, совсем мимолётно,
Не успев пробиться.
Я теперь часто хожу туда,
Как сентиментальный убийца,
Что у могил жертв своих,
Словно червь после смерти
Вьётся.
Будто надеется —
(теперь)
Что всё теперь обойдётся.
531
Мой пёс остался дома один (вот приключение),
Когда меня задержали,
Когда мне безбожно впаяли
Приговор на принудительное лечение
Сроком на месяца три,
Или больше,
Не помню
(но точно не меньше)
(ключи от дома всё это время были при мне, это я помню точно)
665
Дактилоскопия сознания после первого глотка:
Ошмётки ровных линий и их берега,
Состоящие из ломкого тонкого льда.
Поиск похожего: ещё та ерунда.
Этернализм суррогатов, апокрифов пахнет ничем,
Только вопросы в пути: зачем и зачем.
Ответ очевидный: в этом и суть —
Подтянуть нечто это мокрого неба,
Найти (как) основное где бы то ни было.
644
Я штампую мысли в Слово,
Где пять тысяч – комплименты:
Белые большие на платформе;
Джинсы, ветер, рупора.
Отстук андервуда и табачный,
Ацетальдегид, тоска.
Е шесть пять взбивая
Красным в росчерках пера.
3.6.6. по многу раз;
Ритуалы, цель, дела,
Но я обязательно,
Как повинность. Это да…
Я закончу отбивать
Литер. Биттер. Литера.
Тебе письма письмена
Там на светлом под слова.
И пять тысяч, да, да, да.
(Там, в скрижалях: «Как дела?»)
(Всякие «Люблю тебя»)
Идеальные текста,
Сшепченные сверху.
613
Дождь в асфальта впадинах,
Плёночная фотография.
Комбинезон джинсОвый,
Журнал молодёжный, клёвый.
Пахнет сбыточными мечтами
Там, где-то впереди временами.
А пока кассетный плеер,
Ворох обложек-вкладышей веер,
Гул VHS проигрывателя,
Где добро всегда в победителях,
Где злодеи вполне однозначные
И мотивы прямо прозрачные.
Контркультура из каждого творения позже.
В обшарпанных подъездах тоже.
Разговоры шире и дальше:
Взрослее, мудрёней и старше.
Потом опять дождь в асфальт впадинах,
С поближе плёночные фотографии.
В зернистых размытых и полароидные,
Где лица и лица – довольные.
Впереди времена лучшие ожидающие,
Хорошо время вместе проводящие,
Танцуя под разные из волн песен радио,
Грезя о:
Как настанет оно,
(далеко ведь ещё)
Прекрасное будущее.
Такое на всех
Одно.
640
Автобус едет вниз, автобус едет в ад.
Никто из пассажиров в нём этому не рад.
Становится темней, становится всё тише,
Ведь каждый об аду не лучшего наслышан.
Компостерный билет, и ряд зеркальных цифр:
Счастливое число неразличимым шифром.
Становится теплей, становится всё жарче.
Из темноты как вдруг – становится всё ярче
Гомон голосов, иерихонским громом:
Пожаловать добро, и будьте тут как дома
Среди таких же душ, среди таких же туш.
Оркестр (что на въезде), вы догадались:
Кичит туш.
637
И на доли из параллельных
Мигом увижу тебя:
Как сидишь ты спиной у камина,
Как в окно бьёт вьюга,
И снегом верха
Засыпает крыши
Лавина
Зимнего вечера.
Из
Дремотного сна
Моего
Пробуждает меня
Реальная грязная притча
Верховного дня
Нереального, очередного.
Морозного.
634
Пока ты дежуришь на крыше
Дома в тесном Париже,
Всеми цветами взрывается
Яркий большой фейерверк.
И в этом громе-затишье
Нет под прицелом излишних,
Никто пока не пытается
Праздник испортить в четверг,
В этот обычный четверг.
628
Клопы выжирают спасения ваших душ.
Толпы насекомых сгрудились у ваших культей.
Чернозём хрустит среди моментов стуж.
Ваша смерть незаметна толпам людей,
Шагающих от bus stop
