Тайна мадам Живанши, или Смерть мужьям

Тайна мадам Живанши, или Смерть мужьям
О книге

1895 год. Нет ничего страшнее богатой, скучающей в браке женщины. От скуки она может зачахнуть, а может завести интрижку с мужем лучшей подруги, даже не подозревая о том, что ее супруг тоже изменяет… Круговорот измен мог бы вызвать улыбку, если бы подруги не начали умирать одна за другой: одна отравилась любимыми конфетами, другую закололи острой булавкой в самое сердце… Коллежскому секретарю Ванзарову и харизматичному криминалисту Аполлону Лебедеву предстоит раскрыть заговор смертей в сердце старого Петербурга и в очередной раз понять, что женская натура непредсказуема!

Книга издана в 2015 году.

Читать Тайна мадам Живанши, или Смерть мужьям онлайн беплатно


Шрифт
Интервал

© Антон Чиж, текст, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Господа!

Нашими радостями, не имеющими в себе ничего пошлого, нашим близким общением с природой, нашей общей жизнью с дорогой мы основали новое и могущественное единение – франкмасонство открытого воздуха! Благодаря велосипеду, способствующему нашему сближению, когда только мы этого пожелаем, мы научились знать, уважать и любить друг друга, так как велосипед часто служит к устранению предрассудков и грустных недоразумений в наших личных отношениях! Велосипед дал новую формулу братского общения. Вот почему, несмотря на то, что искусство убивать друг друга и пользуется велосипедом наравне с голубем и собакой – символами любви и верности, – я пью за единение народов при помощи велосипеда – символа человеческой свободы!

Тост, произнесенный доктором Филиппом Тисье на митинге велосипедистов в Бордо, 1895 г.

Хандикап

Пока запрягают лошадь, пока нанимают извозчика, пока едут до поезда и ждут его отхода, велосипед под управлением хорошего ездока уже летит по дороге к доктору, в аптеку, в пожарное или полицейское бюро. На велосипеде почти всегда можно достигнуть намеченной цели гораздо скорее, чем при всяком другом способе передвижения.

Современный велосипед: выбор его и применение. 1895, С.-Пб.
1

Нет более терпеливого и неблагодарного жителя во всей Европе, чем обыватель петербургский. Характер его решительно испортила погода. Принужденный сносить морозы, дожди, ветры, наводнения и прочие ненастья, он так приучается отчаянно бранить непогоду во всех ее чудесах, что, когда наконец выглядывает весеннее солнышко, измученный столичный житель не способен расправить крылья души своей и воспарить над серыми буднями. Непременно примется ворчать, что ветер силен или что облаков многовато, а значит, надо тащить на себе зонт, или придумает еще какие-нибудь глупейшие отговорки, чтобы только не радоваться наступившему погодью. Однако и он, напялив теплую шляпу, чего доброго закутавшись шарфом, а может, и нацепив калоши, выбежит на Невский проспект, чтобы, жмурясь, как кот после спячки, прогуляться по нему, наблюдая и разглядывая толпу соплеменников.

И есть на что посмотреть!

Петербургские дамы полагают святым долгом отметить долгожданный погожий денек моднейшим нарядом под изящной шляпкой – и с недовольным мужем под ручку, которого выволакивают на улицу, как медведя из берлоги. В солнечный день Невский расцветает особым восторгом. Сколько проносится взглядов, оценивающих и понимающих, завидующих и восхищенных, заигрывающих и намекающих, так что кажется: океан радости, любви и кокетства изливается из сердец теплой патокой с легким запашком страсти… Так ведь нет! И в этом пире жизни и буйстве моды наш мрачный критик найдет, чем быть недовольным.

В июньский полдень 1895 года причины для недовольства атмосферой выискивать не пришлось бы и завзятому пессимисту. С безоблачного неба солнце палило с такой беспощадностью, что случившуюся жару иначе как «сенегальской» и назвать-то нельзя было. А ведь известно, что пекло в Сенегале страшенное. Их местное население приучено коротать деньки под пальмами, а наш столичный обыватель стараниями Петра Великого пальм лишен напрочь, разве видит их в кадках по ресторанам, да баням, да гостиницам. Так что прятаться ему остается по дачам да квартирам.

В этот час Невский проспект, пыльный и плохо метенный, по обычному старанию дворников, пустел, как картина нерадивого живописца, которому лень пририсовать фигурку-другую. Редко-редко проходила дама в светлом платье, по моде сезона, закрыв лицо белой вуалью; проезжал несчастный извозчик, пропаренный, как самоварный сапог, или пробегали по мелким делишкам служащие контор. Пустынен и раскален Невский в этот час. Да и кому охота, в самом деле, торчать в печке.

Городовой Ендрыкин, заступив на пост на углу Караванной улицы в восемь утра, к нынешнему часу умаялся так, что не мог и ногой пошевелить, хотя ему полагалось для наблюдения порядка делать обход на прилагаемой территории. Белая полотняная рубаха, пропитавшись потом, липла к телу мерзкой змеюкой, портупею оттягивала проклятая шашка, а летняя фуражка грела темечко не хуже ушанки. Ендрыкину было уже глубоко безразлично: шляются ли нищие попрошайки по парадному проспекту, проезжают ли обнаглевшие ломовые извозчики, орудуют ли карманники и цыганки. Выполнять охрану порядка как должно жара никак не позволяла, а проезда высочайших особ, к великому счастью, не предполагалось. А раз так, то и напрягаться нечего. Подперев угол дома, и без того прочный, Ендрыкин мог думать только о кружке холодного кваса или, на худой конец, рюмке водки, хотя по такой жаре какая водка, в самом деле?

Разморенное спокойствие было нарушено отдельными криками скорее восторженного, а не подстрекательского свойства. Приподняв козырек и сощурив осоловевшие очи, Ендрыкин оценил назревавшее происшествие. Неуверенно вертя колесами, по кромке тротуара ехало наимоднейшее чудо техники, последний писк городской моды и проклятье всех городовых – двухколесный велосипед. Управлял рогатым транспортом прилично одетый господин в дорогом костюме, высоких ботинках на шнуровке, гетрах и английском кепи; у мужчины было приятное, чуть задумчивое лицо, украшенное золотым пенсне.



Вам будет интересно