ПРОЛОГ
Огромный парк вокруг замка Райли, поражал своим размахом и великолепием. Подстриженные кусты образовывали целый лабиринт, в который были искусно вписаны уютные беседки, лавочки, фонтаны и скульптуры. Тенистые аллеи, разбегаясь в разные стороны, могли вывести к длинному каскаду прудов с водопадами или к лесному озеру, к пещере, вырубленной в одинокой скале, или к ажурной белоснежной беседке на лужайке с цветами.
Днем парк казался поистине райскими кущами, а вот ночью, увы, в последние годы приобретал слегка устрашающий вид. Владелец этих земель, граф Сеймурский, был поклонником новейших изобретений и одним из совладельцев крупнейшего Общества артефакторов, потому старинные кованые фонари вдоль многочисленных тропинок венчали не устаревшие газовые светильники, а крупные светочи последней модели. Кристаллы, заключенные в хрустальные сферы, в темное время обретали невероятное сходство со светящимися глазами диких животных, наводя трепет даже на слуг, привычных к этому зрелищу, что уж говорить о редких гостях, время от времени приезжающих в замок.
Но так было только ночью. Ясным же днем графский парк полнился жизнерадостным гомоном птиц и шелестом листвы, а в самом его сердце, на огромной лужайке, вздымал тяжелые узловатые ветви трехсотлетний раскидистый дуб, высоко в ветвях которого таился маленький домик...
***
— Джеймс! Франческа!
Услышав зов, из густой кроны могучего дерева выглянул взъерошенный мальчишка, осторожно огляделся по сторонам и нырнул обратно.
— Все равно найдут, — вздохнула Фрэнни, выглядывая в крошечное окошко, из которого было видно лишь колышущуюся на ветру густую темную листву.
День выдался ясный. Свежий ветерок залетал в убежище беглецов, румянил щеки, шептал песни юности и весны. И так обидно было тратить один из немногих солнечных дней на повседневные заботы и занятия с гувернерами. Наверняка завтра тучи вновь заволокут небо, зарядит очередной дождь, в парке воцарится слякоть и… здравствуйте, унылые холодные стены древнего замка, где так легко затеряться в гулких пустынных коридорах или в комнатах с закрытой чехлами старинной мебелью.
— Джеймс! Франческа! Спускайтесь, я знаю, что вы здесь, — раздался строгий голос Томаса — наставника по фехтованию и верховой езде.
Вздохнув, брат и сестра покинули убежище — за неподчинение легко могли выпороть.
— Виконт, вы отвратительно выглядите! — суровое, покрытое глубокими морщинами лицо Томаса выражало негодование. — Ступайте, переоденьтесь и извольте явиться к столу. Леди Франческа, найдите Мэри, пусть она займется вами. За побег вы, виконт, получите вечером десять ударов розгами.
— Но мы не слышали… — тихо прошептала Фрэнни, пытаясь защитить брата.
— Что? — выцветшие от старости светло-голубые глаза Томаса сузились.
— Я все понял, — торопливо ответил Джеймс, сжав губы.
— В таком случае, ступайте. У вас десять минут на то, чтобы привести себя в порядок и явиться в обеденный зал. К нам приехали гости...
***
На памяти Франчески и Джеймса это был первый раз, когда в замок их отца, Эдуарда Кавендиша, графа Сеймурского, приехало целое семейство: Вильям и Дарлин Кавендиши и их дети — Ричард, которому уже исполнилось десять лет, и шестилетняя Анна.
Гости. Событие почти чрезвычайное. До сих пор в Райли редко принимали посторонних. И уж тем более с детьми.
Семья графа жила очень уединенно, несмотря на высокий статус и богатство. Почему? Кто знает. Но один раз Джеймс слышал, как конюх и горничная говорили про какое-то проклятие. Только подробностей узнать не вышло — не помогли ни расспросы, ни библиотека. В книгах ничего не было, слуги яростно все отрицали, а отец и вовсе приказал всыпать сыну двадцать розог за попытку заикнуться о семейной тайне. Бесстрашная Фрэнни подошла с вопросом к матери, но та разрыдалась, после чего Джеймса выпороли еще раз, даже несмотря на заступничество сестры, в которой родители души не чаяли.
Вызнав, где дети услышали о проклятии, граф тем же днем уволил и горничную, и конюха, а с остальными, видимо, провел беседу, потому что с тех пор никто и никогда даже не заикался о страшной тайне, довлеющей над родом Кавендишей.
Джеймс и Фрэнни много фантазировали на этот счет, но ничего определенного до сего дня так и не узнали. Тем сильнее был их интерес к гостям. Мало ли, вдруг кто-то из приезжих проговорится.
Дети понятия не имели, зачем приехал Вильям Кавендиш. Его ведь даже родственником сложно было считать — семь поколений прошло с тех пор, как разошлись ветви семейного древа. Общая фамилия — вот, пожалуй, и все, что их объединяло теперь.
В обеденную залу Франческа вошла, испуганно цепляясь за руку брата. Взгляды сидящих за столом обратились к ним. Дети поздоровались и уселись на пустующие места. Опустили глаза, стараясь до поры не привлекать к себе внимания.
Юного Ричарда Кавендиша посадили рядом с Фрэнни, и девочка старалась даже не смотреть на него лишний раз. Он тоже не искал общения, но когда детей, наконец, отпустили погулять, они радостно ухватились за возможность пообщаться с гостем, удрав из-под родительской опеки. Со взрослыми осталась лишь маленькая Анна, а потому все благоприятствовало непринужденной беседе, точнее, маленькому допросу с пристрастием.
